– Знаю, – мрачно кивнул Дронго.
– Следователь показал эти счета. Они, конечно, не принадлежат Нагиеву, но ясно, что если бутылка вина стоит до пяти тысяч рублей, то потратить за один день большую сумму совсем несложно.
– Это не доказательство.
– Верно. Но и такой спорный факт не истолкуешь в свою пользу. После убийства Нагиев уехал в Киев, затем в Москву и только потом в Махачкалу. И следователь настаивает, что обвиняемый спустил все деньги на кутежи в столичных ресторанах.
– Убить трех человек, чтобы затем прокутить все заполученные деньги? Не слишком ли примитивно?
– Не слишком. У меня было дело, когда внук зарезал собственную бабушку, чтобы взять у нее деньги на мотоцикл. Вы, очевидно, не вели дел на таком примитивном бытовом уровне. Извините меня, господин Дронго, но с подобными случаями мы сталкиваемся достаточно часто.
– Что еще? – печально спросил Дронго.
– Ничего. Если не считать того неприятного факта, что моего подзащитного два раза избили. Сначала в Махачкале, потом у нас, в Ростове. Уголовный мир не прощает таких преступлений. У всех есть жены, дети, даже у многих воров в законе. Хорошо еще, что его не обвиняют в изнасиловании. Иначе он наверняка не дожил бы до суда. Вы знаете, как охраняли в тюрьме Чикатило? Да его там просто разорвали бы на куски! Законы уголовного мира очень жестокие. Ты можешь убивать и грабить, но только не насиловать и убивать детей. Такие преступления не прощаются. Извините, что говорю вам об этом. Надеюсь, вы не станете передавать содержание нашего разговора сестре Нагиева.
– Мне все это известно, – кивнул Дронго. – Значит, вы считаете, что никаких шансов нет?
– Почти никаких, – честно признался Голиков. – Я, конечно, попытаюсь что-то сделать. Неясно, куда делись деньги и почему Нагиев выбросил пистолет с отпечатками своих пальцев рядом с домом. Действительно, он же мог хотя бы протереть оружие. В общем, какие-то зацепки у нас есть, но боюсь, что все это на приговор мало повлияет.
Почему вы не потребовали суда присяжных? По российским законам в случае обвинения в особо тяжких преступлениях подсудимый может настаивать, чтобы его дело слушалось в суде присяжных.
– Да вы что?! – замахал руками Андрей Андреевич. – Разве можно о таком даже говорить? И заикаться не стоит. Нас сотрут в порошок. Прокуратура только и мечтает о таком процессе. Но вы только представьте себе ситуацию: приезжий лезгин жестоко убивает местных жителей, в том числе ребенка, девочку. Присяжные единогласно приговорят его к смертной казни, несмотря на то что на смертную казнь у нас наложен мораторий.
– Получается, что нет никаких шансов, – подвел итог Дронго.
– Если честно – никаких. Я много слышал о вас как о профессионале и уважаю ваше решение помочь моему