– И что же дальше будет с этим «огнем»? Оставленном без малейшей искорки.
– Потом этот «огонь» периодически начинает сбегать от очага, по пути роняя премиленькие туфельки, и зарывает себя в песок. В попытке скрыть остатки пепла в его глубине.
Софию неприятно задели эти слова, накинув на плечи пиджак, она встала:
– Мне пора…Не стоило бы намекать таким образом на мои отношения с мужем. Мой очаг лишь в моей власти и не достоин обсуждения.
Подхватив туфли и своё воодушевление произнесенным, она проследовала от места, где ещё совсем недавно все было так спокойно. Он крикнул ей вслед:
– Ты обиделась? Я не хотел этого. Ты просила правду. Она не столь прекрасна как самообман. Сегодня, кстати, у нас последняя встреча.
София остановилась. В руках у нее застыли туфли.
– Видишь ли, завтра приезжает моя жена, – пояснил он, – И, вряд ли я найду время для наших бесед.
– Ты настолько любишь ее, что не оставляешь ни на минуту?
– Я стараюсь не гасить ее огонь…
София молча проследовала дальше по тонкой полосе берега. Он окликнул ее.
– Ты забыла оставить мне туфли.
– Я думаю впредь все свое оставлять при себе. И, я не обижаюсь, мне просто, действительно, пора.
– Значит, я не ошибся в тебе. Ну, что ж, прощай. Твои прежние туфли я раздал торговкам на местном рынке. Себе оставил одни, замшевые, с золотистым бантиком. Я их отдам младшей сестре. Когда, она наденет их на одно из семейных торжеств, а уж будь уверена, что вкус у нее безупречен, я вспомню о Марии. О твоей любви к морю и босоногому времяпрепровождению. Ты улыбаешься? Я слышу…
– Допустим. Ну, а ты мне ничего не хочешь оставить на память?
– Женская память – непростая штука. Нам, мужчинам, доставляет удовольствие вспоминать о веселом времени, проведенном с прекрасной женщиной. Вы, дамы, живете в вечной иллюзии, стране ностальгии, чаще грустите. Что же презентовать? Подарить морской камушек или ракушку. Это не будет оригинальным подарком: их ты всегда сможешь подобрать, разнообразного цвета, формы. Они у твоих ног. Что же это будет, милая Мария?
Он подходил все ближе, и ближе. В свете берегового фонаря она впервые увидела его черные глаза. Они смотрели властно, но снисходительно, пытаясь влезть вглубь ее сути. В них она узнала свое наваждение на пляже. В них она вмиг погибла и упала на самое дно. А он как будто не признавал ее. Слегка наклонив голову на бок, он потянул медленно и мелодично:
– Итак…Я не ошибался полагая, что глаза у тебя – светлые. Смею спорить, что они меняют свой цвет приблизительно в полдень. Когда возвращаешься с пляжа. Да! – отвел он взгляд в сторону как будто ясно видел описываемую картину, – Смешно представить, как с утра ты сероглазая идешь ловить лучи ультрафиолета, а ближе к ланчу глядишь на мир своими уже зеленоватыми глазами. Признайся, ты пьешь море? Ты никак не насытишься им. Оно глубоко засело у тебя вот здесь.
Он мягко притронулся