Ночь прошла беспокойно. Гроза угомонилась только под утро, а кроме того, случился скандал, вызванный тем, что то ли кошка отыскала блюдце с молоком, предназначенное брауни, то ли наоборот. Они сцепились за право обладания молоком, устроили безобразную свару, визжали и гремели друг другом по полу, опрокидывая все, что попадалось им на пути. К ним почти сразу же присоединились хозяин с хозяйкой, гвалт стал еще сильнее и продолжался по меньшей мере с полчаса. Кто вышел победителем, сказать было сложно, поскольку, даже будучи разведенными по разным углам, противники еще какое-то время продолжали воинственную перекличку, провоцируя друг друга на продолжение выяснения отношений.
Поэтому толком выспаться Владимиру не удалось, не смотря на то, что «с утра пораньше» сэра Ланселота означало на практике «ближе к обеду».
Перекусив и расплатившись, они двинулись на поиски. К ним присоединился менестрель, упросивший проделать хоть часть дороги под их охраной, поскольку, по его словам, на белом свете развелось столько разбойников, что просто яблоку негде упасть, чтобы не угодить в их лапы. При этом он ничтоже сумняшеся забрал со стола и запихнул себе в карман большое, румяное, и по виду очень сочное яблоко, которое Владимир предназначал для себя.
Гостиница располагалась вблизи дороги, где-то позади нее, за перелеском, слышался приглушенный шум – там располагалось какое-то селение. Глянув в одну сторону, они обнаружили приблизительно в сотне шагов тыльную сторону какого-то всадника, дремавшего в седле, при внимательном рассмотрении оказавшимся сэром Блумером, следующим на поединок.
Поскольку идти им было все равно куда, они избрали противоположное направление.
Низкие тучи неспешно плыли над лесом и дорогой, снизу хлюпала грязь, неизвестной глубины огромные лужи то и дело препятствовали продвижению. В одну из таких луж, зазевавшись, наступил менестрель, промок, и теперь, вместо того, чтобы развлекать всю компанию своими рассказами, – как он обещал в гостинице, – постоянно ныл, вспоминая различные истории о тех, кто когда-либо заболевал по причине простуды и к каким ужасным последствиям приводили эти заболевания. Это нытье в конце концов вывело сэра Ланселота из себя, и он твердо пообещал надрать менестрелю уши, если он сию же минуту не замолчит или не подыщет более веселую тему.
Тот некоторое время молчал, после чего выдал-таки на гора общеизвестную легенду, которая в его изложении выглядела так.
– Давным-давно