Ордоньес сказал в задумчивости:
– Ну, разве что на мышей, раз от драконов уже тошнит… Хорошо, если его светлость изволит позволить восхотеть…
Они все смотрели в ожидании, я сказал весело:
– Почему нет? Мы как бы прогуливаемся на яхте после трудов праведных… в нашем истолковании? Готовьте лодку.
Ордоньес сказал Юргену:
– Спускай шлюпку на воду.
– Слушаюсь, – ответил Юрген браво и заорал: – Шлюпку на воду!
С палубы раздался ответный вопль:
– Шлюпку на воду!.. Шлюпку на воду!
Да запомнил я уже, мелькнуло у меня в голове, запомнил, можете не повторять. Здесь нет лодок, и вообще непонятно, что это такое, а только шлюпки… И по морю не плавают, а ходят, потому что сказать, будто моряки плавают, это назвать их говном…
Остров с прекрасным пляжем, песок блестит под солнцем, волны накатывают медленно, лениво, не потревожили бы и ребенка, копающегося в песочке, да только нет и следа человеческого присутствия, хотя с лодки вижу стайки крупных рыб, толстых и глупых, жирных настолько, что сразу на сковородку; на берег вышла группа крабов и направилась деловито за кокосами…
Юрген покрикивал, заставляя убыстрять темп, лодку разогнали и разом подняли весла, и она с разбега выскочила на берег и проскрипела днищем по песку.
Моряки выскочили и встащили ее, уже пустую, повыше. Двое остались охранять, а Юрген с горящими глазами, чуть не повизгивая, оглянулся на меня.
– Ваша светлость?
– Веди, – согласился я.
В лицо дул несильный свежий ветер, листья тревожно трепещут, но тяжелые ветки лишь небрежно покачиваются, царственные в полуденной лени.
Деревья стоят так плотно, что часто приходится протискиваться боком, однако все равно светло и даже солнечно. Юрген начал посвистывать, Яков и Мишель то и дело обгоняли, бахвалясь, что проскакивают между деревьями, как юркие зайцы.
Юрген вдруг сказал довольно:
– Ого, а людишки здесь бывали…
Дальше земля неровная, даже холмистая, сердце сжалось, это же рассыпавшиеся руины чего-то крупного, настолько древние, позеленевшие и обросшие мхом, что уже неотличимы от таких же давно упавших деревьев.
Яков шаркал подошвой по траве, морщился, матерился.
– Бывали, – подтвердил он зло.
Сами деревья все выше и массивнее, зато уважительно держатся на расстоянии одно от другого. Мы двигались уже попарно, мелкие зверьки прыскали из кустов, шелестели в траве, а впереди медленно открылся за редеющей оградой странный, лишенный всякой растительности гигантский круг…
Деревья выпустили нас на простор, перед нами не просто круг без деревьев и кустов, как показалось сперва, а утоптанная земля, что пологой воронкой уходит к центру.
Все насторожились, начали подходить с опаской, на утоптанную землю вступили осторожненько, плотная, как камень, заметно ниже той, что еще не тронута…
Юрген прошел дальше, опускаясь ниже и ниже, хотя уже видно,