Капитан втоптал окурок в суглинок, и направился к доктору. Русский народ живет для того, чтобы Запад о себе много не возомнил – подытожил Максим, то ли передразнив домашнего патриота, то ли цитируя что-то давно забытое, возникшее из уснувших, казалось навечно, ассоциаций.
Трепанация Надежды
Этот удушливый сладковатый запах бабских духов, смешанный с потом, бока со складками, красная помада на бледном от пудры лице, сквозь которую иногда в периоды внутреннего напряжения проступали красные пятна, низкий голос… И, да, эта манера на ровном месте сбить тебя с толку каким-то гипнотизирующим напором, убедить, хоть и на короткое время, затем наваждение пропадает, в чем угодно, даже в том, против чего восстают разум, жизненный опыт и элементарная логика одновременно. Как все это может привлекать?
Доктор Антон Палыч хотел разобраться в природе своих чувств к Надежде, но не мог. Да и что это были за чувства? Точно не вожделение. Случившийся между ними однажды половой акт, разумеется, нельзя назвать случайным уже в силу того, что доктор к нему заранее фармакологически подготовился, все-таки возраст, как нельзя было говорить и о том, что он сильно желал ее. Решил проверить – не в вожделении ли дело. Проверил. Повторять телесные упражнения Антон Палыч не хотел. Значит природа его чувств к ней точно не секс. Не потому, что такой опыт общения разочаровал. Методом исключения он вылепил в голове наиболее комфортную форму сосуществования с Надей. Накатить вечером двести грамм коньяка или водки и прийти в магазин, чтобы помурлыкать. Именно состояние легкого опьянения да ее присутствие каким-то странным образом создавали в душе уют и спокойствие. Хотелось вести с ней тягучий разговор с вкраплениями ленивого и расслабленного флирта. Слушать глупости. И все же – что это? Экзистенциальная похоть?
Отсутствие вожделения, не полное, иногда порывы возникали, и он точно знал, что предложи повторить, она бы деловито и буднично согласилась, а потому сразу их гасил, Антон Палыч списывал на возраст и даже не заморачивался. Благо, есть дела интересней. Однако вопросы оставались. Чем может эта примитивная во всех отношениях особа привлекать его? Когда она между делом обмолвилась, что закончила ВУЗ, он не сразу поверил. Ему казалось, что высшее образование через мимику, жесты, речь меняет человека так, что выделить его из толпы можно безошибочно. Хотя, давно ли он выезжал в город, чтоб это помнить? При том, выделить даже в том случае, Антон Палыч в это истово верил, как верил в силу науки, если человек деградировал или вообще ни разу в жизни не прикасался к полученной некогда профессии. В Надежде же ничто не выдавало даже мимолетную принадлежность к студенчеству – как будто высшее образование прошло рядом, а не через нее. В этом отношении