– Почему же тогда потенциальная жертва убегает от хищника, раз она не боится смерти? – удивился я.
– Вообще-то, следует учитывать, что потенциальная жертва прежде всего боится не самой смерти, а боли, связанной с насильственной смертью. Есть разница. А поскольку в дикой природе мало кто умирает своей смертью, то такое «засыпание» у них ассоциируется прежде всего с переживанием боли. Вот они и стараются ее избегать. Кстати, многие наши предки в стародавние времена, когда приходила старость и они начинали ощущать приближение смерти, просто уходили умирать в лес. Во многих архаических культурах, которые еще сохранились, это практикуется до сих пор. Для нас сейчас уже странно то, что, почувствовав приближение смерти, можно попрощаться со всеми домочадцами, потом лечь и уснуть, как мы говорим, навсегда.
– Да уж, вообще-то было бы, конечно, круто, когда состаришься, вот так лечь и отойти в мир иной без боли и страха. А кроме того, не создавать проблем своим близким, если уж ты становишься немощным и обузой для них, – сказал я, глядя в звездное небо.
– Да, Саша, раньше это было обычное дело. А сейчас тебе уже не дадут спокойно умереть. Существует общепринятое мнение, что пациента необходимо спасать любой ценой – и скорая помощь приедет, и в реанимации будут тебя откачивать, и так далее и тому подобное. Это, конечно, гуманный подход, но… но благими намерениями, как известно, часто дорожка в ад стелется, как для самого умирающего, так и для его близких. Во всяком случае сейчас, если уж кто-то и хотел бы умереть спокойно, так ведь не дадут. Впрочем, большинству людей до поры до времени, наверное, лучше и не знать о том, что смерти нет. Хотя вообще-то они и так не поверят в то, о чем я тебе говорю.
Дед на какое-то время замолчал, а потом повернулся ко мне и спросил:
– Ты-то хоть мне веришь?
– Верю, Деда, – кивнул я. – Конечно, то, что ты говоришь, не совсем обычно, но я тебе верю.
– Ну и хорошо, – сказал он, а чуть погодя добавил: – А вообще, Саша, когда я буду умирать, то ты, пожалуйста, не звони в скорую помощь. Дай мне спокойно умереть. Ладно?
– Ладно, Деда.
– Обещаешь?
– Обещаю, – проговорил я, все же не сумев скрыть своего сожаления.
– А ты что так насупился-то? Я же не завтра собираюсь умирать, – улыбнулся он.
– Да, знаешь, – попытался я объяснить ему то, что вызвало у меня сожаление, – вот вроде бы я понимаю то, что ты говоришь, и верю, что смерти нет и все такое, но все равно как-то грустно.
– Что ж, я тебя понимаю, Саша. Да ты, вообще-то, так не переживай. Мы там опять встретимся. Там все родственные души встречаются. Веришь мне?
– Верю, – усмехнулся я, взглянув в улыбающиеся глаза Дедушки Тао. – Но мне все равно нужно к этому привыкнуть. Все это как-то