В какой-то момент своего писательства я понял: всякие придуманные сюжеты искусственны и отчасти лицемерны, ведь всё равно человек пишущий кроит их из кусочков реальных событий и чёрточек реальных людей, «из собственной судьбы выдёргивая по нитке». Потому будет честнее описывать свою жизнь, ведь в ней – даже самой скучной и малоинтересной – всегда найдётся событие, на которое откликнется сердце хотя бы одного человека на свете, и, значит, ты уже не зря упорно, как дятел, долбил клавиатуру вечерами.
А ещё я пытаюсь остановить, зафиксировать своё житьё-бытьё, увековечить его в прозрачных словах, как муху в янтаре, чтобы и через сотню лет какой-нибудь неведомый мне лошара прочёл мой текст, и его продрал по шкуре тот же самый мороз страха или восторга, который продирал меня век назад.
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Меж двух времён
За давностью времени и длительностью пространства имею право сказать сегодня: из множества женщин своей жизни я могу по пальцам рук пересчитать тех, кого вспоминаю с особенным теплом, и ты – одна из них. Хотя мне тут пришла в голову абсурдная мысль: если период жизни, прожитой мной на данный момент, считать за сутки, то получится, что из них мы были с тобой вместе всего-то пару минут…
Не знаю, кой чёрт толкает меня под руку в моём желании писать тебе, Таня. Я не уверен даже, что хотел бы встретиться с тобой лично, поскольку покойный Дрюн Вознесенский призывал не возвращаться к былым возлюбленным: через много лет разочарование от личной встречи может напрочь перекрыть и уничтожить все хорошие воспоминания.
Реальность бьёт с ноги в лицо
Пару лет назад мне передали, что мои бывшие одноклассники, с большинством из которых я не встречался со времён окончания школы, решили устроить вечер встречи и собирают всех, кто может приехать. На приглашение я ответил, не раздумывая: на хуй, на хуй! Не хочу никакого вечера встречи. Не хочу приехать в родной город и обнаружить в снятой на вечер кафешке толпу лысеющих мужиков и опоросевших тёток: в них мало что осталось от ребятишек, с которыми я бегал в школу. Не хочу бухать со старпёрами вечер напролёт, обсасывая замшелые воспоминания из конца семидесятых. Пусть уже в памяти моей навсегда сохранятся смешные пацаны в синих школьных костюмах и юные соечки с растущими грудками. Не хер пытаться снова материализовать в реальности товарищей своей юности, ибо зрелище кадавров, разросшихся в их поношенных телах, способно разве что погрузить тебя в тотальную депрессию.
А ещё был у меня такой печальный опыт. Четверть века назад, во времена работы на Кемеровской студии телевидения, переписывался я с 16-летней девочкой-школьницей. Ничего личного, ничего эротического, – я даже в реальности с ней не встречался ни разу. Просто увидела девочка Оля на экране телезвезду местного розлива и решила написать. Переписка наша длилась несколько месяцев, а потом как-то сама собой сошла на нет, и в дальнейшем о моей бывшей адресатке доходили до меня лишь какие-то случайные обрывочные сведения.
И вдруг несколько лет назад она меня находит! Девочка давно выросла, стала малоизвестной полуэстрадной скрипачкой и живёт в Москве, но свою детскую переписку со мной отчего-то не забыла и решила меня разыскать. Мы обменялись по электронной почте несколькими письмами, а потом у неё приключились небольшое выступление на презентации иномарки в одном из автосалонов, и скрипачка прилетела в Кемерово живьём. Мы пообщались полчаса за столиком в кафе, потом я побывал на её выступлении, и всего этого мне хватило, чтобы пожалеть о случившемся.
В памяти у меня проживало юное создание с широко распахнутыми глазами, которое я помнил по единственной имеющейся у меня фотографии. В кафе передо мной сидела 37-летняя поношенная тётка, в достаточной степени пустоголовая, переполненная стандартными столичными понтами и заблуждениями, бросившая некогда любимого человека ради того, чтобы уехать в столицу, не имеющая ныне ни семьи и ни детей, живущая одним своим затраханным творчеством, которое востребовано лишь на корпоративах да мелких праздниках. Мама дорогая! – подумал я – на какую хуйню эта девочка угробила лучшие годы своей жизни! Для чего нужна была эта встреча? Чтобы скрипачка могла почесать свою давнюю ностальгию, а я мысленно грохнул ещё одну мою крохотную иллюзию прошлых лет? Я вдогонку написал Ольге в Москву парочку злобных писем, где честно изложил свои впечатления от встречи, и на этом наше общение скончалось. Думаю, уже навсегда…
Десантирование в Вавилон
В августе 1989 года меня вызвала к себе моя начальница Тамара Яковлевна Маслова, главред редакции художественного вещания, и сообщила, что Кемеровская областная студия телевидения направляет меня в Москву – учиться на двухмесячных курсах при Гостелерадио СССР. Поездка в столицу