Социопаты. Камилла Тильман

и даже иврит. Помимо прочего, он любил русскую классическую литературу. Зачитываясь, он часто с удовольствием сравнивал себя с героями: вот, к примеру, Евгений Базаров! Нигилист, человек высокого ума, хоть и разночинец, эталон непоколебимой холодности, верх рационализма! Даниэль откладывал книгу, улыбался – и представлял себя Базаровым. Уж он-то отлично справился бы продлением истории, избежав досадного финала! Единственное, в чем Даниэль всё же не был согласен с Базаровым – это страх перед любовью. Молодой человек, в отличие от литературного кумира, не боялся сильных чувств и не отрицал их, ни в коем случае. Даниэль был уверен, что всё гораздо проще. Просыпаясь каждое утро, молодой человек был уверен: он сильнее любых чувств, а значит, в случае схватки разума и сердца, победителем выйдет разум. То, что погубило Егвгения, Даниэлю казалось всего лишь оплошностью при составлении плана. Даниэль любовался собой – и не собирался отрицать это.

      Придя домой, он прошел комнату насквозь, не снимая обуви, и растянулся на диване, привычным жестом прихватив книгу, оставленную на журнальном столике. Спешить молодому человеку было некуда: на работе он взял отгул, а важное дело, к которому юноша готовился ответственно и самозабвенно, должно было состояться только на следующей неделе.

      Об Антонио Лигабуэ Даниэль узнал от знакомых. Это была компания невероятно увлечённых молодых людей, не слишком опрятных, зато прекрасно ориентировавшихся в живописи. Перебивая друг друга и соревнуясь за внимание Даниэля, они выдали целую сводку искусствоведа: итальянский гений, отшельник-самоучка, не признающий никаких современных тенденций, Лигабуэ прославился безумными картинами, наполненными страданием и вызывающими неподдельный ужас! Даниэль был заинтригован: ему давно хотелось чего-то подобного. И теперь представился шанс не только рассмотреть картины безумца поближе, но и провести этот чувственный эксперимент в компании новой знакомой.

      Время в ожидании встречи летело незаметно – стоило только перевернуть страницу.

      Они встретились у каменных львов.

      – Здравствуй, – Даниэль слегка наклонил голову и предложил девушке взяться за локоть. Лена едва улыбнулась. Даниэль с удовольствием отметил, что начинает распознавать эту живую картинку: боится эмоций, абстрагируется от внешнего мира… Может быть, ещё с детства? «Было бы интересно узнать, что у нее в душе», – думал Даниэль. И живопись, предполагал он, должна была в этом помочь. Лена осторожно, почти опасливо положила руку на подставленную руку нового знакомого, и пара прошла в зал.

      – Смотри, – Даниэль заговорил вкрадчивым полушепотом, пока Лена, приподняв бровь, рассматривала полотна, – Здесь примерно около семидесяти работ итальянского Ван Гога. Его так ласково прозвали ценители искусства. Ты ведь знаешь Ван Гога?

      Лена рассеянно кивнула.

      – Итальянский изгой, скорее, – продолжал молодой человек, – Его усыновила