– Вот зараза же а! Куда меня занесло, куда я попал? -проворчал я себе под нос, подходя снова к камину чтобы согреться.
– Ну что муженек мой, все успел вынюхать, рассмотреть в будущих своих владениях? -услышал я снова за своей спиной резкий, слащавый голос хозяйки, от которого чуть не подпрыгнув, опять вздрогнул.
4
Я повернулся, она стояла около меня со своим тесаком в одной руке, а в другой держала огромный кусок сырого мяса, весом эта вырезка была килограмм на 6—8 не меньше.
– Отойди Герасим от камина, я готовить буду! -и она бросив вырезку на стол, убрала свой тесак в ножны, висевшие у нее на поясе, на ремне, который проглядывался через вымазанный в крови передник.
Она снова ушла в темноту дома. Через мгновение она появилась, неся в руках две деревянных миски. Одна миска была полна яиц, другая хлеба. Хозяйка поставила миски на стол и, взяв вырезку, положила на металлическую решетку, которая стояла рядом с камином, затем все это водрузила над прогоравшими дровами в камине.
– Вообще-то у меня имя свое есть! Так что хватит меня Герасимом называть и устраивать здесь цирк! Давай гони сюда мой плащ и шляпу, да открой дверь дура старая! -рявкнул я на нее.
Мне все это изрядно поднадоело и, начинала болеть голова, от несуразности происходящего и нелепости того, что я видел и слышал в этом странном, непонятном мне доме.
– Начнем с того, что меня Марфой величают! Ну а ты у меня сороковым-роковым будешь муженьком! Был у меня когда-то хороший муженек, не помню какой по счету, но величали его Герасимом, хороший мужик был, да только хилым, квелым оказался! Помер он, вот в память о нем родимом потому и назвала тебя Герасимом! А про свое старое, дьявольское имя забудь, как и про свою жизнь прошлую! Иначе пойдешь по той же дороге, по которой предыдущие 39 муженьков моих пошли! Через кастрюлю, наши животы и кишечники! Вон погляди на стену, не рассмотрел еще? Плохо наверное приглядывался, пока я по делам ходила! -и она показала мне своей протянутой рукой на стену, где висели головы в один ряд и их было очень много.
– Это что за головы? Ты что Марфа хочешь сказать что отрубила им головы, да повесила на стену? -с недоверием и удивлением посмотрел я на нее.
– Конечно! Это у меня стена памяти и скорби! Ну а их самих мы сожрали, вкусно было очень! Так что смотри в кастрюлю к нам не угоди! Иначе мои оболтусы тебя на ремни порежут, а что останется, в кастрюлю и на камин пойдет! Зима нынче голодная и лютая намечается, а корову свою и свиней с курами, мне нет резона под нож пускать в лишний раз! -и она хохотнула.
– Это какие еще