– Гарри Фокс, шестидесятипятилетний старикан из Нью-Мексико, то ли фермер, то ли конезаводчик, а может, и то и другое вместе. Заявился в анклав «Пограничье» красный, словно только что сваренный рак. У него была крайняя степень обезвоживания, полный упадок сил и целый букет проблем помельче. В руках он сжимал старый дробовик двенадцатого калибра с тремя пулевыми патронами в подствольном магазине. Уже лежа на каталке, с катетером в вене, он требовал, чтоб дробовик оставался при нем. Успокоился только тогда, когда этот раритет положили ему в кровать, и он мог касаться его пальцами. А когда этот ковбой очнулся, то заявил, что отправил в ад четырех боргов, и отправил бы еще, будь у него больше патронов. Мартин, это же смешно!
– Если хорошо подумать, то не так и смешно. – Кингсли отпил еще глоток, затем слегка покачал стаканом, предлагая собеседнику последовать его примеру. Дождался, пока Коммодор отопьет, а затем продолжил:
– Если подытожить все, что нам известно о боргах, можно предположить одно. Основа их сущности – электромагнитные поля, с которыми они обращаются с такой же легкостью, как ты с вилкой и ножом за обедом. Автоматные пули, снаряды и даже когерентное излучение – все это объекты, подверженные влиянию электромагнитного поля. Его линии можно сориентировать так, что любой металлический предмет будет испытывать колоссальное сопротивление, попав в эту аномальную зону. И, чем выше скорость, тем больше сопротивление.
– Иисус на велосипеде! – страдальчески простонал Коммодор. – Ради всех святых, объясни, какое к этому отношение имеет старина Фокс?
Не давая себя сбить, Кингсли продолжил хорошо поставленным лекторским голосом:
– Свинец, из которого были отлиты пули, найденные в магазине дробовика Гарри Фокса, считается одним из наименее подверженных влиянию магнитного поля металлом, существующим на Земле. Как серебро или золото. А низкая скорость вкупе с высокой кинетической энергией снаряда дополнительно снизила эффективность силового щита боргов. Конечно, это теория, нужны расчеты и лабораторные испытания, но в целом… – доктор задумчиво поскреб подбородок, – такое вполне возможно.
Коммодор залпом допил остаток бурбона и пододвинул стакан на середину стола, тем самым намекая, что не против еще одной порции этого замечательного напитка. Кингсли с сомнением глянул на ополовиненную бутылку, а потом, словно приняв важное решение, вновь наполнил стаканы.
– И что ты предлагаешь? – спросил Коммодор, когда содержимое стаканов уменьшилось, по крайней мере, на треть.
Вместо ответа доктор откинулся назад, насколько позволяла спинка придвинутого вплотную к столу кресла, и расстегнул верхнюю пуговицу халата. Запустил руку за отворот и, немного покопавшись, извлек сложенный вчетверо листок писчей бумаги. На мгновение замер, словно сомневаясь в правильности своего поступка,