Эх, нам бы оказаться на их месте, мы бы тоже как и они все делали неторопливо: привычно кололи, следили за показаниями приборов и уже обсуждали детали того тела, что перед ними лежала и ждало немедленной помощи.
Потому и называется это отделение реанимацией, где людей спасали, вот и над ней колдовали врачи, надеясь вытащить такую красивую девочку.
А пока пострадавшая, красивая, взрослая девочка все в том же сценическом наряде… Нет, ее уже раздели и осмотрели врачи… Женщины – с сожалением, понимая последствия, а мужчины-коллеги… На то и мужчины, чтобы привычно отметить у девочки на беззащитном теле, красивые и волнительно юные груди с припухшими сосками, выпирающие ребрышки и плоский волнительный животик, под которым, вот…
– Да, девочка что надо! – сказал, со знанием дела один из врачей, – и фигурка, и вся она загляденье…
– Думаешь, не вытянет? – спрашивал коллега, поглядывая на ее неподвижно лежащее тело.
– Не знаю… Посмотрим… А впрочем, организм молодой…
– Говорят, что она прямо на выступлении грохнулась.
– Да? Ну и как, и кто виноват?
– А та, кто ее грохнула, сидит у нас перед дверью… Думаешь эта умрет, а ту посадят?
– Нет, коллега, позвольте, пока что, никто и никого не посадит. А там уже, как говорится, смилуйся боже…
– И я, того же мнения… Как выйдешь перекурить, так посмотри, там такая красивая баба с большими сиськами и распущенными волосами в больничном халате сидит почему-то в балетной пачке.
– И что? Такая уж прямо красивая, как ты говоришь? А может, это она ее так специально подставила да уронила, раз и эта такая красивая…
– Все может быть! Знаешь, а мне захотелось посмотреть ее номер. Кажется, он спицей у них называется и говорили, что в ее исполнении был не только красивым, но и довольно эротичным. Потому как она на одной ноге на плечах стоит, а вторую вверх над головой, как мачту задирала, да так, что всем хорошо было видно, особенно с первых рядов, ее девичью…
– Мальчики! Хватит трепаться, пора и за тело браться, как говорится, – пошутила начальница, заодно одернув говорунов…
Всю ночь просидела Манюня рядом с дверьми реанимации. Ее уже знали. На нее что-то накинули потеплее. Теперь она сидела, подобрав под себя ноги, обхватив их руками, и носом клевала…
– Артистка! А, может, приляжешь? – пытался уговорить один из остряков, выходящих перекурить из реанимации.
А она, свешивая и раскрывая красивые ноги, совсем не обращая на это внимание и на их прилипчивые взгляды, каждый раз у них выспрашивала…
– Ну, как там, моя девочка? Ну, как…
И они каждый раз однообразно отвечали, что пока, слава богу, положение стабильное… А вот что это означало, не знала и терялась в догадках, оттого и переживала.
Они пообещали сразу же сказать, как только положение изменится… А вот в какую