И вот теперь этим недочеловекам надо отдать самое ценное российское богатство – землю. Нет, «Вся власть рабочим!» – этот лозунг был локомотивом революции. Но мало было взять власть в такой огромной империи, надо было еще как-то кормить эту страну.
Введенная продразверстка подняла волну крестьянских бунтов. На Тамбовщине забрали не только излишки хлеба, но и посевной фонд, и вывезли на станцию Иноковка. Да вот беда, где-то под Ртищевом разобрали железнодорожные пути, и движение поездов остановилось. А тут еще влили дожди, и зерно как стояло на подводах на перроне, так там замокло и загорелось. Ладно, еще отдать зерно голодающим, но такого варварства крестьяне не смогли стерпеть. Началось восстание под предводительством эсера Антонова, его подержало Донское казачество, потом восстала Кубань. Собралось ополчение, которое сначала двинулось на Москву, сметая на пути весь этот новый революционно-рабочий режим. Захватив Москву, восставшие обратились к Царю, дабы он отказался от своего отречения и вернулся на трон. Николай II видел, как новая власть под руководством Троцкого и германцев разоряет империю, так что долго уговаривать его не пришлось. Императора перевезли из Тобольска в Сергиев Посад, и он снова взошел на престол.
Окрыленное успехами и возглавляемое теперь еще и государем, ополчение двинулось на Петербург. И тут им в подмогу генерал Краснов с 3—им казачьим кавалерийским корпусом ударил по Петербургу, со стороны Царского Села, и через месяц власть в России была восстановлена.
Такой исход событий коренным образом изменил положение на фронте. Были упразднены солдатские комитеты, комиссаров отдали под трибунал, закончились братания с германцами, и армией снова начали управлять кадровые офицеры. Солдаты, получавшие письма из дома узнали, что произошло у них на родине в период бурной деятельности Троцкого и с удвоенной силой громили немцев. «Мы тут с ними шнапсы пьем, и интернационалы поём, а они за нашей спиной революции у нас делают, хлеб наш забирают да мамков с женами обижают», – рассуждали в окопах