Той, что как сладкая отрава.
Я к власть имущим не просился на постой.
В друзья не лез – как и поныне.
Россия для кого-то звук пустой,
А для меня Россия, как святыня.
У праведных блюстителей закона
Удобно – тёплых не искал я мест.
Вот потому без ропота и стона
Я свой несу по жизни крест.
Жизнь, безусловно, тяжела,
Но я привык к её ненастью.
Судьба помочь мне не смогла,
Теперь живу назло несчастью.
Доволен тем, что мне досталось.
И не скулю от всяких бед.
Казалось бы, такая малость,
Но пальцем мне не тычут вслед.
Я по-другому жить не мог.
Всё потому, что не был гибок.
Мной мало пройдено дорог,
Но много сделано ошибок.
Презираю своё одиночество,
И, унявши постыдный зуд,
Я подальше держусь от пророчества
И от грязных людских пересуд.
Во времена душевных мук
Хочу, чтоб люди знали,
Что к чистым пальцам моих рук
Чужие деньги никогда не прилипали.
Гнетущий стыд кипит во мне.
Я возмущен, не веря кривотолкам.
Мне жаль, что в замордованной моей стране
Придётся жить обкраденным потомкам.
«Гуляет по России воровство и кровожадность…»
Гуляет по России воровство и кровожадность.
Воров не испугает даже страшный божий суд.
Они, как танки, по России ромбом прут.
Их остановит только Сталинская беспощадность!
Или они нас разорят и в порошок сотрут.
Пусть звёзды с неба падают, отжившие свое.
Их всё равно не удержать за хвост.
Тем временем российское безмерное ворьё
Подняло головы и встало во весь рост.
Воры порою думают, что Русь перевелась,
Но им не загубить в её душе исконные устои.
Плотина для реки совсем не всласть.
Она её когда-нибудь прорвёт и нечисть смоет.
Но не надеть штаны мне через голову.
Я плетью обух не смогу перешибить,
Как и не взять ежа рукою голою.
В России нам нельзя с ворами вместе жить.
Я не хочу жалеть о быстро уходящем.
Ведь чему быть, того не миновать.
Смертельный миг не может быть щадящим.
И на него не стоит уповать.
Нас время часто лечит и калечит
Под вой пурги и дикий ветра свист.
Но больно мне смотреть, как догорают свечи,
Как, падая в саду, кружит последний лист.
«Мне не пристало время веселиться…»
Мне не пристало время веселиться,
Когда смотрю на этот лживый белый свет.
Я, видно, упаду, как опадают с веток листья.
Они, как пожелтевшие страницы
Моих давно прожитых и бесцветных лет.
Со временем у ближних тоже увядают лица.
Безволен взгляд, припрятанный в глазах.
Им тоже, видно, не пристало время