В общем Архипела ГУЛАГ, открытый и описанный А. Солженицыным и глобально озвученный и осужденный мировой общественностью, благодаря бессмертному завещанию великого Альфреда Нобеля: премиями отмечать труды авторов, «вносящих наибольший вклад в дело служению всему человечеству». Но несмотря на смену режима в СССР Архипела ГУЛАГ продолжается. Но теперь уже в более изощренной и заувалированной форме, не Органами бывшего Союза, а Олигархической Системой капитализма, при который богатые – богатеют, а бедные – беднеют. Это Система бросила в бездну нищеты и бесправия миллионы и миллиарды безработных, что признают даже руководители Международного валютного фонда и Всемирного банка.
Только в маленьком Кыргызстане миллион трудоспособных граждан вынужден покинуть страну и искать средства на существование для себя, своих близких и в целом – для своей Родины – на чужбине.
И… странное дело! Их кумир-писатель, который так любил говорить о гражданской позиции, о национальном самосознании, оставался глух и нем к страданиям народа. С первых же дней акаевского режима он получил тёплое местечко посла в цивилизованной Европе.
Конечно, весь этот маразм происходящего на глазах отца и на моих собственных глазах заставил думать, анализировать и в конечном итоге написать эту книгу. Возможно, она в какой-то мере поможет молодому поколению лучше разбираться в людях, которым они доверяют свою судьбу, устраивать свою жизнь более разумно. Нам всем нужно постоянно помнить, что с того момента, когда мы вручаем власть новому президенту, парламентарию, судье, мы становимся их потенциальными заложниками. И наши личные судьбы во многом будут зависеть от их порядочности и добросовестности в принятии и исполнении законов.
Часть первая
Хотя солнце светит всем одинаково
Волей судьбы, а вернее предопределивших ее обстоятельств, я оказался в конце 1967 года в Киргизии. Мне, бывшему ссыльному, несмотря на то, что к тому времени я, как и сотни тысяч других репрессированных граждан, был уже реабилитирован, система вновь беспощадно и подло напомнила о себе.
Тот, юбилейный для Советской власти год, я встретил в Семипалатинске, будучи, как говорится, на подъеме: нежданно-негаданно меня, не имевшего прежде профессионального