В таверне, как всегда, никто не двинулся с места, чтобы уступить юноше место. Его лишь одарили испуганными взглядами, а корчмарь поспешил услать на кухню пригожих дочек, а к клиенту отправил служанку пострашней. Шэйрад высмотрел себе единственное свободное место за столом рядом с женщиной лет тридцати пяти, тоже пришедшей в деревню. Она сама показала на свободное место рядом с собой. Нехотя, Шэйрад сел.
–Только не надо снова начинать про грех убийства и прочую вашу друидскую муть, – предупредил он.
–Зато друидскую муть привечают везде, ворлок, а твое душегубство почитай и нигде. Кого изничтожил на сей раз?
–Мантикору. Скажешь, безобидное животное, редкий вид, интересная, как оно, тудация…
–Мутация, ворлок, мутация. Весь ум в меч вышел. Госпожа Тириэль учила…
–Я в курсе, чему учила эта эльфка, – рявкнул вдруг Шэйрад, – Из-за ее бреда моя работа упала в цене. Раньше друиды хотя бы держали свой язык за зубами, касательно монстров, а с приходом эльфки заговорили, мол, само уйдет, только прикормите малость мясцом бараньим. А я с голодухи пухни!
–Прости.
Повисла неприятная пауза, прерываемая только звуком опускающейся в суп ложки. Наконец, когда Шэйрад расправился с супом и приступил к баранине с картошкой, друидка спросила:
–Куда ты собираешься идти?
–Не важно. Дорог много, и на каждой я найду себе хлеб и ночлег.
Снова помолчали. На этот раз молчание вновь нарушила женщина:
–Я хотела спросить, почему ты перестал учиться врачеванию и занялся…этим?
Шэйрад отложил ложку и посмотрел на нее.
–Я узнал, что хотел, поэтому и ушел. Мой дед боролся с нечистью. Ну, в каком-то смысле, отец вообще сбежал в Вольную роту, с которой маршировал почти десяток лет, пока не открыл в себе Силу. У меня не было выхода. Вот так я и стал ворлоком, воином-колдуном, убийцей чудовищ и пугалом для детишек. Давай прекратим об этом.
2
Едва рассвет робко озолотил покатые дерновые крыши, ворлок был уже в седле. Конь и осел бодро трусили по первой попавшейся тропке – так Шэйрад обычно выбирал направление. Сам всадник примечал каждую мелочь, свидетельствовавшую бы о его нужности в округе. Пока таковых не обнаруживалось. Разве что в развалинах хибары уже умершего отшельника притаилась парочка разбойников. Но с людьми Шэйрад связываться не стал – не его это дело. Лишь бросил пару отводящих глаз заклинаний, чтоб не вводить честных разбойников в соблазн и, соответственно, избавить себя от необходимости убивать бедолаг.
На второй день показались поля – верный признак того, что рядом люди. А то, что поля были в крайне запущенном состоянии (даже далекому от сельского хозяйства ворлоку это было понятно) говорило о том, что голодным в эту ночь спать не придется.
И