Двумя днями раньше «русская команда» оставила обжитый вольер и начала труднейший челночный поход к Северному полюсу. И, по правде говоря, скорее этих четвероногих «хлопцев», а не двуногих каюров, как считал Николай Филиппов, правильнее было бы назвать героями минувших ночей, ознаменовавших досрочный старт научного этапа экспедиции.
После отъезда «русских», «гренландцы» стали полновластными хозяевами всей псарни. И, если поначалу высвободившиеся квадратные метры радовали их, то сейчас окружающая пустота, наоборот, угнетала.
Несмотря на голодную ночь, которую пэровским собакам пришлось провести у бульдозера, они так и не притронулись к утреннему корму. Сгрудившись, они одной кучей лежали вокруг своего вожака Вольфа. Сам лидер стаи, густо припорошенный снегом, вообще не подавал признаков жизни. Гарри даже сперва испугался, что тот в тоске по хозяину издох. Но стоило мужчине подойти к брезентовой изгороди поближе, огромный пес сразу навострил уши и громко рыкнул.
– Ну, ну … – попытался успокоить собак Агатин. – Тихо, ребятки. Скоро для вас эта кутерьма закончится: прилетит самолет и заберет в родную Данию…
Машинально Генрих нащупал в кармане остатки шоколада и решил угостить осиротевших гренландсхундов. Но как только он попытался вынуть лакомство, Вольф рванул в его сторону. Если бы не стальная цепь, крепко пригвожденная костылем ко льду, незваный собачий «психолог» остался без лица: мощные, клыкастые челюсти с лязгом сомкнулись в считанных сантиметрах от головы Гарри.
В жилой лагерь Агатин домчал в три прыжка. Не помня себя от страха, он набегу влетел в первую попавшуюся палатку.
– Ты чего, сыщик? Аккуратнее!!! Я ж тут не вареники стряпаю: у меня покойник на столе, – экспедиционный врач Александр Деев только что закончил вскрытие тела Петерсона и сейчас сидел в уголке медпункта, аккуратно внося медицинские формулировки в патологоанатомический эпикриз.
– Извини, док… Хотел, понимаешь, дело доброе сделать – собак Петерсона шоколадом подбодрить. Так Вольф меня чуть не скальпировал…
– От этой стаи, Гарик, надо держаться подальше. У них ведь жесточайший стресс. Слышишь, как они завывают? Будто давит их что-то сверху… То-то. Даже мы сейчас понять не можем, почему Пэр вдруг взял и умер. А они с этой загадкой будут жить до самого последнего дня, – заключил медик и замурлыкал сквозь зажатый в зубах мундштук какую-то мелодию: была у него такая привычка, напевать старые шлягеры в самые неподходящие моменты.
Агатин внимательно вгляделся в Деева – железной воли человек. Столько событий вокруг, а он спокоен как ледяной торос. Покуривает, попевает песенки, роется во внутренностях товарища, с