Он встал и молча пошёл наверх. Катюша, видя его состояние, ни на что не надеялась. Ей хотелось быть рядом, понять, что его так тревожит. Она пошла за ним.
Такого Одина, как в тот вечер, она видела первый и последний раз в жизни.
– Кэтти! Все те люди… Которые гибли тогда… А те, кто в живых оставался… Я понимаю, что они теряли… Это чувство, Кэтти!.. Это тяжело, ужасно тяжело, но если этого не будет, то и жить уже смысла нет…
Он очень редко говорил про войну, а если и говорил, то монотонно, лишь рассказывая какое-то событие. Новая программа обострила все его чувства, и любовь к Катюше, и общее восприятие жизни, и сделала ещё страшнее и без того страшные воспоминания.
– Кэтти! Ты знаешь, что ты очень красивая!
– Теперь знаю, – ответила она.
– Я машина, Кэт! Робот, компьютер!
– Нет! Ты человек, просто другой. Другой расы. Ты мой муж, мой любимый. Мой друг!
– А знаешь, что я хочу сейчас больше всего? Чтобы как до Последней войны… Я никакой не робот, а ты не можешь управлять зачатием… Люди… они настолько не ценили то, что имели… Земля и изобретение Лайноса прокормили бы и вдвое большую численность населения, чем тогда… Но нет! Зачем всё это было нужно, Кэтти? Зачем нашу расу создали? Это же пытка! Осознавать всё это… чувствами. Макланус, его машины, я – порождение ада.
– Я тоже оттуда. Весь сегодняшний мир оттуда.
– Зачем люди прошли через весь тот ад?
– Чтобы мы встретились…
Утром Катюша вскочила с кровати и бегом бросилась вниз.
– Один! Мы проспали! Одиннадцать часов уже!
Он как раз выходил из восстановительной камеры.
– Кэт, я бы не сказал, что мы чего-то проспали… Мы, вроде, вообще не спали. Лес никуда не денется, не волнуйся.
Он был такой же как всегда: чуть насмешливый взгляд, самоуверенный тон. Новые чувства были осознаны, взяты под контроль и разложены по файлам. Катюша подошла к нему и посмотрела в глаза.
– Что с тобой было ночью? – спросила она.
– А что было ночью? Что-то не понравилось? Мне показалось обратное.
Катюша улыбнулась и выдохнула, пытаясь прогнать воспоминания тела. Убедиться в возвращении «самоуверенного выпендрёжника» было гораздо важнее, чем петь оды разработчикам седьмой программы.
– Ты обычно рассказываешь какие-то эпизоды истории достаточно спокойно, а тут… ты как будто сожалеешь о чём-то, даже о том, что было задолго до тебя.
– Я же говорил – слишком много чувств, искусственный разум не успевал обрабатывать. Человек бы просто выключил его на время, а я не могу. Но теперь мне всё ясно, ночь любви не прошла зря.
– Ещё бы! До сих пор круги фиолетовые перед глазами…
Он ничего не ответил, лишь самодовольно усмехнулся.
– А что тебе ясно то стало? – спросила она.
– Если ты робот – это не приговор. Если доп.№7 установлен и есть, кого им удивлять. И вообще, думать меньше надо.
– Да… Ты сд