Надменна солнечная медь.
И театральней пошлой драмы
Их языки должны звенеть,
Но чист удар волшебной ноты,
Беспечен голос серебра.
Он полнит горные долготы
Огнём осеннего костра.
И сердца колокол, дичая
И растворяясь в тишине,
Меня свободой величает
И бьётся бережно во мне.
«Он – просто сон, виденье, морок…»
Он – просто сон, виденье, морок,
А как взволнован разум мой!
Пусть пройден путь, но так же дорог
Он, как ведущая домой
Тропа от леса до калитки,
Когда редеет солнца свет,
И те чудесные напитки,
Что помню с детства много лет.
Земля красна от земляники,
Гудят набатом комары,
Лучей застенчивые блики,
И щёки нежные мокры,
А сверху дождь грибной – на темя
Бросает капли, словно блажь,
И, необъятно, реет время,
Как чуткий воин, верный страж.
Проснулась с привкусом утраты,
Растаял в небе сон-летун…
Ах, я сама была когда-то
Легка в свои семнадцать лун.
«Когда поруганы святыни…»
Когда поруганы святыни
Кровавым чадом октября,
Когда венчается гордыне
Лоб самозваного царя,
Какого вы хотите мира
В давнишней пагубной вражде?
В улыбке гнусного сатира
Вы отразились, как в воде.
Народ тогда достоин славы,
Когда дерзаний не унять.
Посредь растоптанной Державы
Царём себя назначил тать.
Молчите, данники былого,
Не вы добыли эту честь —
Быть звуками родного слова!
Так пусть вершат над вами месть
Пустопорожний век угарный,
Чьи страшны подлые черты,
И блеск медяшек самоварный —
За ваши глупые мечты!
«Столица северная, ты ли…»
Столица северная, ты ли
Весь этот пестовала смрад
На дне Невы, в придонном иле,
Где шевелится мелкий гад!
И все твои ушли потуги
На власть жратвы и кошелька.
Ты и теперь живёшь в испуге
От вил простого мужика?
Но грянет гром в твоих колодцах,
Откуда небо с кулачок,
Где молодь по обкурке прётся,
Попавшись веку на крючок.
На дыбе пошлости и гнуса,
В кольце презренья и блокад,
Надеюсь, ты не станешь трусом,
Когда-то храбрый Ленинград?
Мне жаль твоих красот разящих,
Твоих обобранных гробниц
И львов, на набережных спящих,
Перед подонком павших ниц.
«Мне кажется, сердце не бьётся…»
Мне кажется, сердце не бьётся,
И лимфа застыла, как лёд.
Вселенная – днище колодца,
Куда ветер душу несёт.
И горлицей плачет и свищет
От горькой своей нищеты
Душа над родным пепелищем,
Где ей померещился ты.
Откликнись, опомнись, былое,
Привидевшись в старом саду,
Ещё не спалённом бедою,
Ещё не почуяв беду!
Там вишни дремучие торсы
Топорщили, в небо стремясь,
И ели зелёные ворсы
Под белую прятали бязь.
И, саваном снежным одета,
Брела вдоль дороги изба,
И я не слыхала, что где-то
Меня поджидает судьба.
«Вновь сентябрь метёт с прохладцей…»
Вновь сентябрь метёт с прохладцей
Жёлтым жухлым помелом.
Мне ли сумрака бояться,
Мне ли плакать о былом!
Ветра резкие порывы
Танцу буйному сродни…
У бездонного обрыва
Я свои окончу дни.
Я смотрела в бездну ада,
Не кляня