– Прости… Так на сколько вы…
– На неделю, милая. Мы будем на связи, ты не беспокойся! Я понимаю, что ты не оставалась одна уже много лет, и теперь тебе не по себе, – мама пересела с Алилой ко мне. Я обняла их обоих, поцеловала маму в щёку, дочку в беленькую шейку. Она засмеялась от щекотки и завертелась. Моя прелесть…
Арджун и Ильяс тоже едут на неделю в другой город, другую префектуру, то есть округ. Никишима – сан уверил, что присмотрит за домом и мной тоже. Ну да, присмотрит как же! Он сам уже засыпает где ни попадя! Приходится укрывать его пледом то на диване, то на татами в комнате для гостей. Нет, он ещё бодр и полон сил, ведь наши божественные эманации с сыном позволяют людям рядом с нами долго быть молодыми, здоровыми, но он сам несколько расслабился. Как он сказал, что раньше он то мёл двор, то ходил в Юни, чтобы помолиться у святилища Инари. Теперь же молиться можно было непосредственно дома, у алтаря в своей комнате, а двор сам собою очищался от листьев ежедневно.
– Хорошо! – мужественно загнала я своё беспокойство куда подальше, улыбнулась ободряюще всей своей семье, – Я жду от вас сувениры и угощение!
В Японии все привозят друг другу именно кулинарные подарки. Это могут быть и кондитерские изделия, и мороженное со вкусом васаби, это может быть необычный соус. Разумеется, мои близкие привезут шоколад, ведь я его люблю. Дети получат каких – нибудь зверят, будут долго ими сражаться, а потом расплавят просто в воздухе и слепят что-то знакомое – Марки, например. Однажды они сделали его скульптуру в саду. Так Никишима – сан долго гладил голубой лёд, замаскированный под живого любимца, потом только Амрит сжалился и сказал правду. Посмеялись тогда все.
Суббота наступила внезапно. Как ни цеплялась я за руки любимых, как не висела на их могучих шеях, не желая отпускать от себя, но потухшие глаза учеников, понимающих, что моя воля может сломить сопротивление учителей, отрезвили и заставили собрать своё достоинство в кучку. Я выпрямилась, вскинула подбородок, сжала губы сурово. Потом у меня дрогнул уголок губ – оба гандхарва уверили мысленно, что такой я их вообще невероятно возбуждаю.
– Лёгкой дороги, мои дорогие!
Ученики подпрыгнули и шмыгнули по машинам, обрадовавшись, что на этих соревнованиях им таки быть. Арджун бряцал железками в багажнике, Ильяс приматывал шесты на крышу. А мама с якшасом виновато прошмыгнули к серебристой машине главы. Я закатила глаза к небу. Неужели я так их пугаю? Амрит коснулся моей руки, я с улыбкой взяла его ладошку в свою. Ты всегда меня понимаешь, правда, милый?
– Да, я знаю, что ты рада за них. И тебе стыдно за то, что они так боятся твоего гнева.
– Амри… – выдохнула я и погладила его кудри. Густые, мягкие, антрацитово-черные. Наверное, если бы у меня и Энки был сын, то у него тоже такие же были бы. Тьфу ты! Не накликать бы…
Дверцы машин захлопнулись, последние гудки нам, и они скрылись за холмами.
– Скоро