Цирцея негромко заговорила. Голос ее напоминал карканье маленькой вороны – так сильно он сел и охрип от долгого плача.
– Любовь моя, пожалуйста, я не могу поверить, что ты так жесток ко мне. Я не верю, что слова, которые ты сказал мне сегодня утром, – правда.
Она зарыдала, уткнув опухшее, залитое слезами лицо в свои маленькие белые ладони.
Как он мог когда-то считать ее очаровательной?
– Я не могу жениться на тебе, Цирцея. Ты должна была знать это с самого начала. Полагаю, именно поэтому ты пыталась скрыть от меня правду о своих родителях.
– Но я не знала этого, любимый мой! Дорогой, прошу тебя, возьми эту розу и вспомни те дни, когда ты еще любил меня. Ты не пригласишь меня войти в дом? Здесь так холодно! Неужели ты настолько сильно ненавидишь меня?
– Твоя красота, пленившая мое сердце в этом самом саду, навсегда потускнела после той нелепой сцены, которую я наблюдал сегодня утром, и после того, как я увидел тебя в твоем нынешнем позорном виде.
Цирцея сбросила шаль, и Принц был поражен, увидев, что глаза Цирцеи больше не выглядят припухшими, а ее лицо не покрыто больше красными пятнами от долгих слез. Кожа Цирцеи вновь стала матовой, блестящей, словно залитой лунным светом. Волосы девушки сделались как прежде яркими и пышными, в них заблестели серебряные украшения, напоминающие искорки звездной пыли. Платье Цирцеи теперь переливалось серебром, вся она светилась, но ярче всего сияли ее колдовские бледно-голубые глаза. Такой очаровательной Цирцея не была еще никогда.
– Я никогда вновь не стану красивой в твоих глазах только потому, что ты считаешь меня дочерью свиновода?
И тут Принц услышал голоса, они пробивались из темноты, словно хор гарпий, поднимающийся из глубин ада:
– Дочь свиновода?
– Наша маленькая сестричка?
– Чушь, она королевской крови. Кузина старого короля.
Принц не мог видеть, кто это говорит, только слышал три разных доносившихся из тьмы голоса. В этих голосах было что-то, заставившее его занервничать. Нет, если уж говорить совсем честно, эти голоса ужасно пугали его. Больше всего Принцу хотелось сейчас захлопнуть дверь и спрятаться за надежными стенами замка, но он сдержал себя.
– Это правда, Цирцея? – спросил он.
– Да, мой Принц. Мои сестры и я принадлежим к старинному королевскому роду.
– Я не понимаю!
Сестры Цирцеи вышли на свет и встали рядом с нею. На их нелепом фоне Цирцея стала выглядеть еще прекраснее.
Это в самом деле было удивительное зрелище.
Дело не в том, что сестры Цирцеи были уродинами, нет. Просто все в них странным образом контрастировало друг с другом. По отдельности каждая черта в облике сестер была красива сама по себе – их большие глаза, например,