Феодосьев постарался проявить себя полезным директору человеком прежде всего лестью. Зная, как обычно радуются люди, попавшие на незнакомое поприще, всякой возможности показать свою компетентность в прежних профессиональных делах, Валентин несколько раз угодливо предлагал директору вопросы, касавшиеся элементной базы ЭВМ, нисколько не сомневаясь, что Пестереву будет в высшей степени приятно в подробностях ответить на них перед подчиненными. Но реакция была совсем не та, на какую рассчитывал подхалим Феодосьев. Пестереву явно не хотелось говорить что-либо по предложенной теме. Он едва-едва выдавливал из себя неопределенные по смыслу общие фразы, недотягивающие даже до уровня описаний соответствующих вещей в научно-популярных изданиях типа журнала «Наука и жизнь», и старался как можно скорей перевести разговор на другие рельсы.
Это могло означать только одно. Что он не просто серый доктор, но и вообще никакой, а лишь обычный грабитель чужого интеллекта, защитившийся на чужой диссертационной работе, которую сумел у кого-то отобрать, пользуясь своим административным положением. Видимо, он даже не мог в полной мере понять, что написано в «его» диссертации – иначе безусловно был бы более красноречив, дабы все знали, как далеко он сумел продвинуться в неведомое по прежней специальности и, следовательно, как он еще сумеет показать себя в новом деле.
Ничего этого он ни проявить, ни доказать не сумел. Однако это не имело никакого значения для его устремления к высотам официальной науки. Пестерев был безусловно убежден, что получение ученого академического звания – это и есть главная цель любой научной работы, а то, что приводит к званию члена-корреспондента или академика – это, собственно, и есть научная работа – независимо от того, чем в действительности был занят соискатель – получением новых знаний или интригами, или грабежами продукции чужих умов – лишь бы Великая Мечта осуществилась. Подходящих примеров возленаучной карьеры перед глазами Пестерева было хоть отбавляй. Но он не был просто мечтателем. В институте появился весьма опытный инструменталист своего дела, страстный поклонник идеи, что весь коллектив должен работать прежде всего на его личный успех. Это была даже не идея, а маниакальная убежденность психически ненормального человека, что только так может и должно быть. Противоположная постановка дела – что директор должен трудиться ради успеха институтского коллектива – была для него совершенно абсурдна и недопустима. Каждый сотрудник института в меру его сил и возможностей (а на самом деле даже больше) должен был работать на его научную репутацию, на увеличение его личных денежных доходов, на удовлетворение его страстей и капризов. Видимо, Пестерев подозревал, что не обладает ни неотразимой внешностью, ни чарующим умом, ни душевным