Важнее собственной?! Дима потряс головой. И о чем он только думает?
Юноша понуро зашагал вслед за Андреем, постоянно оглядываясь в надежде, что Габриэль или Эвелин все-таки проснутся и попрощаются с ним, но этого так и не случилось. Де ла Кастри лежали на земле, будто мертвые, и Дима запретил себе оборачиваться, всю дорогу пытаясь не думать о мрачных сравнениях.
Они уже карабкались по земляным ступенькам, когда де ла Кастри что-то забормотал во сне. Он перевернулся на бок и с трудом разлепил глаза. Рядом с ним на земле лежала Эвелин, а возле нее раскрытый альбом.
Димы не было.
– Дима? – осведомился Габриэль. – Дима, стой!
Мужчина вскочил, точнее он попытался вскочить, но ноги подкосились, и он тут же снова распластался в луже грязи. Наконец, ему все-таки удалось доползти до Эвелин и растолкать ее. Вдвоем они поспешили к подъему, цепляясь друг за друга, точно старые друзья–пропойцы.
– Только не уходи, не попрощавшись! Только не уходи, не попрощавшись!
Габриэль твердил эти слова себе под нос, подобно молитве. Ночной воздух придавал брату и сестре сил, и вскоре они уже бежали. Когда Габриэль с Эвелин поднялись по скользким ступенькам и углубились в лес, опьянение как рукой сняло. И вскоре на тропе, на полпути к машине, они наконец заметили Диму. Он шел один, загребая опавшие листья ногами.
– Хотел уйти, не попрощавшись? – Габриэль навалился на него сзади. – Негодяй!
– Это ты негодяй! – воскликнул Дима. В его голосе де ла Кастри явственно услышал облегчение, а в глазах прочел неподдельную радость. – Дрыхнул на земле! Тебя невозможно было разбудить!
Де ла Кастри рассмеялся, и втроем молодые люди вышли на дорогу. Андрей уже ждал их возле машины.
– Но почему ты все-таки уходишь? – спросил Габриэль, развернув Диму лицом к себе и нагнувшись, чтобы лучше его видеть.
– Мне нужно к матери, но мы еще увидимся. Обещаю.
Эвелин внезапно оттолкнула брата и заключила Диму в объятия. Потом, взяв его за руку, она молча повела его за собой, и какое-то время Габриэль не мог разглядеть их за деревьями. Когда юноша вернулся к машине, он был бледнее, чем когда его тошнило по пути в Приют.
Дима забрался на переднее сиденье.
– Ты знаешь дорогу, – сказал он Андрею, захлопывая за собой дверцу.
Эвелин отвернулась от Димы. Кажется, она плакала. Габриэль присел на корточки возле машины и заглянул в окно.
– Прощай, Габри.
– Пока, Дим.
– Мы правда еще увидимся?
Габриэль усмехнулся.
– Конечно. Я же у тебя в долгу.
– За что?
– За вкусный обед.
Оба тихо рассмеялись. Андрей терпеливо ждал, пока они попрощаются. Ночной лес притих, точно замер, вслушиваясь в разговор мужчины и подростка.
– Помни меня, – это все, что Дима решился попросить у цыгана–полукровки.
– Хорошо.
– А я буду