Разнообразные, но неизменно беспокойные мысли роились в голове, не давая покоя ни на минуту. День мучительно долго перетекал в вечер и в какой-то момент он поймал себя на том, что безотрывно смотрит на телефон в ожидании новостей от Вадима.
Возможно, он недооценил ее. Быть может, она что-то поняла. Или почувствовала нечто, что побуждало ее бежать отсюда как можно дальше и больше не возвращаться.
Нет. Этого не может быть. Он ведь чувствовал, как между ними пробежала невидимая искра, и темнота, которую он выбрал своей помощницей, способствовала тому, чтобы чувствовать все гораздо острее. Не так, как тогда, когда видишь человека таким, каким он желает предстать внешне.
Но все это было здесь. Может статься, покинув его дом, она поразмыслила трезво и решила, что это сомнительное мероприятие ей не нужно. Он инстинктивно стиснул челюсти и, не в силах оставаться на месте, вскочил на ноги и заметался по кабинету, как раненый зверь – в клетке.
Старинные часы – тончайшая работа французского мастера, относившаяся в эпохе короля Людовика XIV – уже пробили восемь вечера, когда дверь его кабинета нетерпеливо распахнулась и, резко обернувшись, он жадным взглядом впился в лицо Вадима в ожидании новостей.
– Она придет, – не стал тот долго держать драматическую паузу и «хозяин» шумно выдохнул, позволяя сжатым челюстям наконец расслабиться.
– Я сказал, чтобы она приехала к пяти вечера, – добавил друг и он коротко кивнул ему в ответ:
– Окей.
Он стоял у задернутого шторами окна, заложив руки за спину внешне непринуждённым жестом и ждал. Все та же комната, все те же темнота и тишина, в которых каждый звук казался особенно выразительным и… чувственным.
Он не обернулся, когда в дверь негромко постучали и следом распахнули, не обернулся и тогда, когда она спросила:
– Можно?
Он чутко уловил в ее голосе волнение, которое она, совершенно очевидно, пыталась скрыть под уверенным тоном.
– Проходите, – откликнулся коротко и когда услышал, как она, прикрыв за собой дверь, сделала пару шагов вперёд, добавил:
– Садитесь. Кресло там же, где и вчера.
Скрипнула дорогая кожа обивки, когда она опустилась на сиденье. Он не торопился начинать разговор, давая ей возможность привыкнуть к темноте и своему присутствию. Она тоже не нарушала безмолвия, словно ждала от него каких-то приказаний.
Стоявшая между ними тишина была полна ожидания и чего-то неуловимого, но волнующего. Он мог торжествовать от того, что она пришла к нему, но вместо этого ощущал лишь, как сердце стучит о грудную клетку в давно забытом им самим ритме.
– Итак… – он услышал, как она сделала глубокий вдох, прежде, чем нарушить молчание и скорее инстинктивно, нежели из желания увидеть хотя бы ее силуэт, обернулся к ней. – О чем мы… сегодня поговорим?
– Вы читали «Маленького принца»? – спросил он вместо ответа и улыбнулся, когда в ее голосе послышалось явное удивление его вопросом:
– Да.