Я радовалась. Честно, ожидала худшего. Но главное то, что я остаюсь в Альфе. Вот поэтому и нахожусь вместе с Павлом в отеле. Ему запрещено выходить, а мне нельзя оставлять его одного.
Оказавшись в замкнутом пространстве, моя голова не даёт мне свободы мысли. Весь мыслительный процесс крутится вокруг Андрея. Ох, как же мне хотелось его пристрелить, но у меня имелось к нему столько вопросов. Интересно, а любил ли он меня?
Не подумайте, что это месть. Это моё чувство справедливости! Ну, я так себя успокаиваю. А ещё Павел сильно раздражает.
− Может пиццы? А? – ноет мужчина.
− Давай. – Сама хочу чего-нибудь пожевать.
− Ты с чем будешь? – спрашивает он, крутясь на стуле вокруг своей оси.
− Мне всё равно. – Подхожу к окну. Отодвигая штору, смотрю, что происходит на улице. Внимательно осматриваю здание напротив, крышу, а также окна. Вижу только шторы, шторы, шторы. Плотные, тяжёлые занавески, за которыми не увидишь ничего, кроме ощущения тайны.
В это время Павел рассказывает, как он любит пиццу с ветчиной и сыром, а ещё с грибами. Не обнаружив ничего подозрительного, ухожу от окна, поправив перед этим портьеру на нашем окне. У нас здесь тоже тайна.
Заказав по телефону в номер пиццу, мясо с овощным салатом, зеленый чай и колу, сажусь и растекаюсь по стулу. Расслабляюсь внешне, но внутри по-прежнему напряжена. Павел теперь сидит на кровати. Молчим.
Телевизор работает, но как бы в фоновом режиме. Я не смотрю телек, нет у меня такой привычки. Так как он мне не интересен, тоже не обращаю на него внимания. Павел же бросает взгляд на экран только тогда, когда в новостях обсуждают его персону. После просмотра, он тоже «включает» игнор. Тишина очень давит на нас обоих, поэтому цветную бурчалку предпочитаем не выключать.
Так сильно раздражает шоумен. Мне сложно переносить его закидоны. Этот мужчина так влюблён в себя, что мне кажется, если бы я подарила ему фигурку его самого, то он бы закрылся с ней в ванной комнате. Зачем? Поклоняться! Так и представляю коленки, в дорогих брюках, вытирающие пыль с пола. Уборщицу порадует блеск кафеля, хоть это и будет всего небольшой пятачок поверхности.
Шоумен проводит в данной комнате не меньше часа с утра, делая укладку. Такая причуда меня сначала невероятно забавляла, но сегодняшнее четвертое утро как-то не задалось. Мужчина много говорил о том, как его не ценят, что держат непонятно где. Кричал о том, что мог и сам позаботиться о своей безопасности, а также как он унижен.
О, вы не догадываетесь чем? Унижение его состоит в том, что охраняет его «баба». И тут я не выдерживаю. Чтобы утихомирить моего подопечного, поступаю не очень красиво, но результативно. Так показывала практика.
− Слушай, большая лужа крови получится на асфальте, если из лежащего на нём человека вытечет пара литров? Или, как думаешь, слышен ли хруст,