Я заскочила в комнату, хлопнув балконной дверью. Она недовольно зазвенела стеклом. Бросилась к шкафу, в котором хранились фотографии. Вот же все альбомы – разбухшие и покореженные от пережитых перепадов температуры, но те же. Вот мы – Ванька в восьмом классе, так старается казаться взрослым, но такой трогательно-маленький. Машка на выпускном – дерзкая, красивая, в шикарном платье. Мы за ним ездили в соседний город, за 300 километров, ничего, что можно было найти в нашем городке, дочку не устроило. А вот и последняя фотография – примерно за две недели до начала этого ада я забирала проявленные снимки из ателье. Мы вчетвером стоим на фоне огромного куста сирени. Все, больше ничего. Нет альбома с фотографиями с Машкиной свадьбы, с выпускного сына. Засунув руку поглубже в шкаф, достала три коробочки непроявленной пленки. На одной из них как раз фотографии прекрасного июньского дня – я не успела унести в ателье снимки с выпускного Ивана. Фотоаппараты лежат здесь же. Пленочный, мой любимый, с севшими батарейками, и современный, цифровой, стоивший пять лет назад бешеных денег. Он тоже не включился, а шнур для подзарядки я не нашла. Поняв бессмысленность своих действий, я с бешенством захлопнула дверцу шкафа, так, что он пару раз опасно качнулся.
Примерно через полтора часа, устав от тяжелых, перекатывающихся в мозгу, словно большие гладкие камушки, мыслей, я уснула. Не гася света.
***
Ванька хотел похоронить отца, но у меня почему-то не хватило силы воли просто зайти в нашу семейную спальню.
Мы пытались куда-то звонить, игнорируя крестики на палочках, показывающих связь, на наших телефонах. Экстренная линия была постоянно занята. в тот момент я сильно пожалела об отрезанной радиоточке, уж по ней-то наверняка можно было получить какую-то информацию.
Рассвет занимался, обещая прекрасный солнечный летний день. Мы собрали пару рюкзаков, взяв самое необходимое. Сын положил в карман любимую модельку, черный хромированный БМВ, настоящую копию автомобиля, с открывающимися дверками и искусно выполненным логотипом компании. Я собрала всю еду, которую нашла в квартире, понимая, что сейчас вряд ли с легкостью можно забежать в круглосуточный супермаркет за парой сосисок. Не забыла и про теплые вещи. Перебороть себя и войти в спальню я так и не смогла, поэтому взяла толстовки сына, все, которые вошли в рюкзак.
Вооруженные ножами, сначала попытались достучаться до соседей по этажу. В двух квартирах за дверями стояла гробовая тишина. В третьей, там, где жила молодая пара с ребенком и красавцем-сенбернаром, на наш стук кто-то откликнулся рычанием. Не собачьим рычанием. В дверь с обратной стороны ударило тело, полотно опасно завибрировало, но выстояло. Ума у новоявленного кровопийцы явно недоставало – открыть засов или вставить и провернуть ключ он не догадался. Хотя что-то мне подсказывало, что в соседской квартире бушевала все-таки она, а не он, слишком уж высоким было