А потом он женился – от него забеременела дочка ректора нашего университета. Узнав о предательстве любимого, я была готова убить его, рвала и метала. Выкинула все его вещи, порвала все фотографии, однажды, встретив парочку на улице, расцарапала ему лицо, а ей вырвала пару клоков блондинистых волос.
С универа меня пытались вытурить, девчонка пожаловалась отцу, но я выстояла, пережив пару месяцев настоящей травли от педагогов. Именно тогда и научилась я выживать любой ценой. Голодная, оборванная, я вернулась со съемной квартиры в общагу, полную пьяных, осатаневших от вседозволенности девяностых, студентов, и учила, учила, учила.
Через год он приполз на коленях, плакал, просил прощения, говорил, что она его обманула. А потом наигралась и бросила. Ребенок у них родился азиат. Наивный Игореша поверил ее заверениям, что переспали они на дне рождения одногруппника. Тот вечер мой будущий муж не помнил – слишком много было употреблено алкоголя. А угроза отчисления из универа довершила начатое, парень испугался и взял на себя ответственность за то, чего, как он всегда уверял, не совершал.
Я простила его через полгода ежедневных уговоров. Простила и поверила. Никогда бы не подумала, что после такого он сможет снова изменить.
После учебы мы уехали в родной город Игоря, маленький северный городок на краю географии. Он устроился инженером на целлюлозно-бумажный завод, а я – бухгалтером в новый банк. Банки в то время появлялись как грибы после дождя, но долго на плаву оставались совсем немногие из них. Мне повезло, и я смогла отработать в своем банке двадцать с лишним лет, два раза уходя в короткий декрет, хорошо поднявшись по карьерной лестнице. В нашем филиале только бешеная Алена была моим начальником, но, видимо, чувствуя, что я могу в ближайшее время занять ее место, решила избавиться от меня. Но каким образом? Наверняка, она уверена, что, узнав об измене мужа, я напишу заявление по собственному. А вот накося выкуси.
Познакомила я начальницу и мужа четыре года назад на новогоднем корпоративе. Сейчас я могу вспомнить, как загорелись ее глаза. А тогда не обратила на это никакого внимания.
***
Я вышла в прихожую, глянула на папку с документами, которые машинально, выбегая из квартиры начальницы, прихватила с собой, и облегченно вздохнула – хорошо, что в порыве эмоций не выкинула никуда важные бумаги. Оттуда же, из прихожей, позвонила Алене Петровне и пожаловалась на плохое самочувствие, из-за которого не смогла выполнить ее поручение. В ответных вежливых словах послышалось столько металла, что ими можно было забивать гвозди.
Я остановилась напротив зеркала во весь рост и пристально посмотрела на себя. Затем сняла бледно-голубую блузку, бросив ее на пол рядом с собой, расстегнула костюмную юбку и она мягко упала к ногам. Немного раздавшиеся бедра, опустившиеся груди, впадины под ребрами. В целом, если не придираться, для сорока семи совсем не плохо. Довольно высокая,