Существо, которое рано или поздно притянет к себе все остальные человеческие существа.
Почти сразу – сначала в неосознанном виде, а по мере взросления и вполне осмысленном – пришло и понимание методов борьбы. Практических техник, которые приведут его к победе.
Если обозначить их наиболее кратко и точно, то видится только одно словосочетание: отказ от иллюзий. Только с ним, с тотальным и всеобъемлющим отказом от окружающих человека иллюзий, понял он (а вслед за ним и я), можно выйти за пределы этой плоской жизни.
Секрет успеха заключается в ограничении. В обособленности от толпы.
Я сейчас говорю не о материальном успехе, потому что даже среди миллиардеров куча лузеров, а об успехе метафизическом.
Его, я убеждён, так или иначе ощущает каждый. Он приходит с чувством удовлетворения. С пониманием того, что ты чего-то добился в этой жизни и на тот свет можешь уходить с чувством выполненного долга.
(Если, конечно, это чувство возникает в полной мере. Проверю перед уходом в запредельность).
Успех, по большому счёту, – это ощущение внутренней гармонии. Когда в душе умиротворение и целостность. Или хотя бы их подобие.
Наверное, он приходит в первую очередь к людям ограниченным. Примитивным. Тем, кто не требует от жизни многого.
У человека деятельного, человека ищущего непременно останется недовольство собой и достигнутыми результатами. Но даже у него возникает понимание, что какой-то рубеж взят, а какой-то нет.
Впрочем, воздержусь от погружения в пошлую градацию между умными и тупыми, ибо всё в этом мире настолько относительно, что любые рассуждения на эту тему становятся жалкими и неверными. Ведь не считаем же мы взаправду, что ум – это знание кучи формул и способность рассчитывать интегралы?
У тупого человека определённо имеется масса преимуществ перед условным умником. Приспособленность к жизни, например. Правильный выбор линии поведения.
Что стоит за дешёвой демонстрацией умственных способностей? Желание удивить окружающих? Скрытая потребность в любви?
А тупой неброско, но верно совершает движение по реке жизни без явных огорчений и разочарований. Это ли не истинная мудрость? Пусть он неимоверно раздражает кого-то (меня – в особенности), но он последовательно движется в сторону своего дурацкого успокоения, а я, умный, всё дальше от него отодвигаюсь.
Поэтому я категорически воздерживаюсь от умственных определений в отношении моего Адама.
Я даже думаю отчего-то, что он счёл бы называться дураком с более глубоким удовлетворением, чем мудрецом. Да и встреть я его в реальности, то затруднился бы назвать его умным. По крайней мере, уверен, что впечатления такого он на меня бы не произвёл.
Тимохин никогда не пытается произвести впечатление. Он отделил себя от этого желания, чётко уяснив, что оно бесполезно.