Спать действительно не пришлось. Меня поставили часовым на пост в штабе. Ночью меня никто не сменил, зато проверяющие разных уровней слетелись, как стервятники на добычу. Но я им не падаль. К утру журнал замечаний был исписан на несколько страниц. Естественно я получила множество нарядов вне очереди. И утром отдохнуть мне не дали, сразу направили на занятия. Для новобранца это было бы поводом для возмущения, для меня же это давно стало повседневной рутиной, на которую я не реагировала. Учеба давалась мне легко. Я все запоминала с первого раза, голова была чиста и невинна. Сказался год под наркозом. Инструкторы зверствовали надо мной, пытаясь запугать, запутать, дать непосильную нагрузку. Я вспоминала себя в пустыне с Андреем, и все происходящее теряло всякую значимость. В казарме тоже приходилось отбиваться от гладиаторов. Каждая попытка пресекалась жестоко, но на чужих ошибках никто учиться не хотел. Через неделю все мужчины приобрели от меня опыт «любви». Женщины тоже не остались в стороне, каждая попытала счастья. Их я не била, подействовало предупредительное шипение. Потом инструкторы и курсанты объединили свои усилия. Меня подставляли, делали подлости, наказывали, в результате устали сами. Наконец меня оставили в покое. «Спецназ», – шептались про меня новенькие.
Благодаря слухам, которые обрастали подробностями, часто вымышленными, росла моя популярность на базе. Меня стали узнавать даже незнакомые. Однажды ко мне обратился работник склада обмундирования и предложил мне свои услуги. Теперь, когда меня никто больше не пытался изнасиловать, хотелось носить более удобную одежду, ближе к моему размеру. Я приняла предложение и в свободное время пожаловала в гости. Стол был накрыт. Пожилой мужчина еще не утратил галантности и красиво ухаживал за мной за столом. Он шутил, а я беззаботно смеялась. Затем он предложил примерить подобранные заранее образцы. При этом он просил не выгонять его, чтобы лично убедиться в том, что все подобрано правильно. Я смеялась. Одежда была подобрана профессионально. Я одела комплект. Он сидел на мне как влитой. Машинально рука полезла в карман и достала из него крестик. Это был подарок бабушки. Кладовщик был доволен зрелищем переодевания и результатом своих стараний. «Форма как твоя». «Это и есть моя форма, откуда она здесь?» «Списанная, а откуда, лучше не интересоваться». Среди выбранных вещей я нашла еще кое, что свое, остальное отвергла. Кладовщик сказал, что из кармана он вытащил письмо. И так как эта форма моя, то он хочет его вернуть. Это был листок с молитвой на русском языке, когда-то его прислала мне бабушка. Я взяла его в руки и сразу прочитала. Кладовщик был поражен моей русской речью. «Деточка, кто ты? Откуда ты здесь?», – сказал он на плохом русском. «Мне нельзя про это говорить». «Понимаю, – закивал он, – ты приходи ко мне еще, для тебя будет только новое и самое лучшее». Я кивнула и пошла прочь.
Одежда