О, Эвридика! Свет очей,
Угасший свет моей души!
Не слышать мне твоих речей…
Со мною плачьте, камыши,
Рыдай со мною, вся Земля! —
Нет Эвридики! Нет навек!
О зверь! Пади, богов моля,
Чтоб и меня убил Зевес!
И смилостивился Олимп,
И разрешил в Аид сойти,
И – по рыданию молитв —
Её из смерти – увести.
Но – Эвридики руку взяв,
Ведя её под свет и синь,
Не оглянись – на миг! – назад!
Кто б как ни плакал, ни просил,
Какой бы ни был вопль и стон —
Не оглянись! Не оглянись!
Будь слеп, и глух, и будь жесток:
Так Эвридике жизнь верни.
И Эвридику вёл Орфей,
И дрогнул – в страхе потерять —
Под рёв и гром подземных сфер
Он проиграл, с собой борясь…
И произнёс Зевес вердикт:
Все пополам года деля —
Полгода ей – в Аид сходить,
Полгода – пусть поёт Земля…
И ждёт Весны Орфей всегда,
И плачет Осень вместе с ним…
Весь год – не быть им – никогда!
О, как же их – соединить?
ВЕРСИЯ ЛУКОМОРЬЯ
Ой, жила да поживала —
Сладки пряники жевала —
Где-то в Туле пятикратная вдова.
Чай на блюдце наливала,
По три раза доливала
Свой – семнадцатилитровый! – самовар.
День-деньской чаи гоняла,
Рот крестами осеняла…
Не везет ей с мужиками – хоть ты плачь!
Всё глядела из окошка,
Как под липой – ходит кошка,
И поёт про лукоморские дела.
Истерзалась до печёнки:
Больно хлипок мужичонка!
Это вам не тридцать три богатыря!
И опять вдова – считала,
И, печальная – мечтала:
Вот бы в Туле бы им бросить якоря!
Снова пальцы загибала:
Даниил – не вынес бала,
Николай – на свадьбе сильно перепил,
Отравился – Фрол – грибами,
Саня – выпарился в бане,
Вместо мыла – динамит Иван купил…
В терему вдова сидела,
На дороженьку глядела,
Закипал пока долитый самовар,
И мечтала – хоть портретик
Ей бы выслал Тридцать третий!..
Лучше всех русалок – тульская вдова!
Быть шестым – не так зазорно!
Перебьётся Дядька чёрный!
Тридцать третий, верно, самый молодой…
Нет стыда у Чёрномора! —
Столько вдов безмужьем морит!
Холостых – и нагло держит под водой!
И мечта – казалась явью:
Ведь вдова – с пятью мужьями —
Месяц – замужем, три месяца – вдова!
До того вдове обидно,
Что шестого всё не видно,
Что не мил ей – белый свет и самовар!
Тяжко вдовушка стенала,
Сундуки свои пинала:
Хоть выбрасывай широкую кровать!
Тут примчалась повариха,
Сватья – баба