– Знаете что, – разозлился Веня, – вот пойду и распечатаю. А вы, Евгений Борисович, и дальше над буквами корпите. Может, и соберете из букв «ж», «о», «п» и «а» себе повышение.
Евгений проворно схватил со стола листок с образцом заявления и свернул его в бумажный снежок. Запустил во врага – но тот уже исчез за фанерной дверью, напевая что-то про опасную и трудную службу. И только президент на календаре лучезарно улыбался, несмотря на точное попадание в голову.
Минутная стрелка отмеряла последнюю четверть часа медленно, как перед казнью. Секундная стрекотала бодрым кузнечиком, но от её крошечных частых шажков время шло как будто не быстрее, а зануднее.
Гора коричневых папок уменьшалась с одной стороны, но вырастала с другой – правда, уже отмеченная фиолетовой печатью «закрыто». Евгений шлепал почти не глядя – все эти дела ему были знакомы. Мериды, стелсы и треки преследовали его мысли разноцветными стаями, и названия, написанные на их стройных рамах, жили собственной жизнью. Когда минутная стрелка задумчиво замерла на середине между одиннадцатью и двенадцатью, он не выдержал. Встал с потертого стула, надел шапку и темно-синий пуховик.
Веня, сидящий напротив, поднял было удивленную бровь и собрался что-то сказать, но промолчал. Отвел глаза. Шумно хлебнул чай из кружки. Нижняя кромка усов потемнела от влаги. Евгений посмотрел на прощание в добрые глаза президента и буркнул – то ли ему, то коллеге, то ли горе бумаг:
– До завтра.
На улице невидимый груз спал с плеч. Мороз, кусавший все утро, теперь подутих – уступив место пушистому ватному снегу. Хлопья скользили по сизым щекам участкового, и он впервые за день расслабленно улыбнулся.
Под ногами стремительно наметало сугробы. Евгений топтался на месте, поднимая то одну ногу, то другую. Любовался тем, как серебристый снежок стремительно заметает четкие ребристые следы армейских ботинок. В блеске фонарей он переливался. От такой красоты в участковских глазах защекотало, поплыло. На ум полезли сказки про снежную королеву и серебряное копытце, и он даже не успевал сердиться на пешеходов, врезающихся в спину и нетерпеливо толкающих в бока. Снег искрился, выхваченный светом светофора. Желтым окном шаурмячной. Красным лучом фары. Двумя золотыми семерками ломбарда.
Евгений прищурился. И точно: проба турецкого золота лишилась сотенного порядка.
Глава 3. Электрическая цепь
11.01
Вокруг островами лежали исчерканные листки. Там и сям синие строчки пересекались кофейными разводами и пеплом. Евгений Борисович, нарушая мамины запреты и собственные принципы, курил прямо в спальне. Согласно его собственному суеверию, кофе, сигареты и черканье непременно привели бы его к разгадке. Но сейчас это больше походило на затянувшийся чемпионат по шарадам среди одиночек.
А, О, О, 77. Позже к ним добавились П от «Гомеоптеки», Р от кофейни с красочным названием «Борщ». С от магазина взрослых игрушек «Стрессекс»… За прошедший месяц участковый узнал