Как хранили боеприпасы в батарее и дивизионе?
Их с прицепов сгружают и вроде забора огораживают, чтобы не попали осколки. Закрывать их сильно – не закрывали, потому что это невозможно.
Они на поддонах на грунте лежали?
Конечно на поддонах.
Кто в расчетах занимался очисткой их от смазки?
Помощник заряжающего этим занимался. Сказать, что они больно сильно смазаны были, нет. Не так как сейчас консервируют, там мажут очень густо. А тут легонечко, почти что не требовалось.
Получается, что перед самой стрельбой он успевал это делать?
Если где-то требуется, он немного снимал.
Как и когда применяли картечь и шрапнель?
У нас не было картечи и шрапнели, а были так называемые бризантные снаряды, которые взрывались в воздухе. Для этого надо было менять взрыватель. Определялось, что снаряд бризантный, на какую выдержку ставить. Редко их применяли. Особенно ими стреляли в Выборге.
Существовало у Вас понятие боекомплект, норма расхода?
Существовало – 12 снарядов в комплекте. Это тоже в зависимости от обстановки, обычно больше было. Старались иметь его, а при наступлении не ограничивалось. Сколько можно было доставить – доставляли. Уже с 43 года, прорыва блокады, такой порядок существовал. Все не все, но если требовалось, то могли расстрелять.
Получается, что Неприкосновенный Запас, который ни при каких условиях нельзя было тратить, его не было?
До этого не доходило.
По каким целям вы наиболее часто стреляли?
В основном наша цель была – контрбатарейная стрельба. Артиллерийские позиции немцев.
Расскажите о правилах, искусстве такой стрельбы.
Все искусство зависит [усмехается. – А. Б.], непосредственно от расчета тут вроде, как и не зависит. Искусство в точном нахождении цели, а мы в этом были ограничены. Этим занимался взвод разведки. Были полковые разведчики, у которых кроме визуального, было звуковое наблюдение, если возможно, фотография. А у нас для этого не было возможностей. У нас единственное – визуальное наблюдение.
Вы могли бы вспомнить, гаубичные немецкие