А может, на них напали бандиты, похитили и… И что? Завернули ее в простыню и уложили отдыхать в музее?
О том, что ее таинственное перемещение как-то связано с давешним видением, и думать не хотелось. Не та ситуация, чтобы терять голову и скоропостижно сходить с ума.
В голову почему-то лезла детская страшилка: «В одной черной-черной комнате была черная-черная тень»… Про черные-черные глаза там вроде бы ничего не говорилось.
Ладно, хватит разлеживаться. Лис соскользнула с кровати, покрепче завязала над грудью простыню и подбежала к двери. Толкнула. Дернула на себя. Потом сильнее и еще сильнее. Дверь не шелохнулась.
Ну этого и следовало ожидать. Тот, кто приволок девушку в эти покои, вряд ли сделал это для того, чтобы она. проснувшись. вышла и прогулялась.
А может, окна не так прочно замурованы? Шансов мало, но проверить нужно. Заодно посмотреть, что там за пейзаж и вообще где она оказалась. В конце концов, можно будет разбить стекло тем же креслом и выбраться. Если, конечно, ее, как кавказскую пленницу, не разместили в комнатке с видом на пропасть.
Выглянуть в окошко в этих покоях оказалось не так уж и просто: шторы, занавески, драпировки – хороших десять слоев. До стекла она добиралась минут пять, чертыхаясь и путаясь в тканях всех сортов. А когда добралась – разочарованно всхлипнула. За окном – такая густая и непроглядная темнота, что смотри – не смотри, ничего не высмотришь.
– Где мои вещи, куда я попала?.. – обреченно проговорила она.
– Ну… Если вещи – это одежда, то их на вас было не так уж и много, – неожиданно ответили ей. Голос был мужской, глубокий. И совершенно явно – насмешливый. Кажется, это его она слышала в лесу, перед тем как хлопнуться в обморок.
Лис похолодела. Хозяева пожаловали. А она в это время возилась с тряпками и даже не услышала, как открывается дверь.
Чтобы посмотреть на говорившего, пришлось выпутываться из штор, поддерживая при этом саван-простыню, чтобы не предстать перед посторонним мужчиной голышом.
Если бы ее попросили его описать – она бы толком и не смогла. Темноволосый, смуглый, высокий, одет во что-то темное… Всё это ерунда. Главное – глаза. Черные, насмешливые, опасные. Те самые – она не сомневалась, что привиделись ей вчера, когда так неожиданно и странно закончилось их свидание с Артом. От этого взгляда становилось жутко. И приятно. И как одно с другим может сочетаться, она не знает.
Только вот бояться ей нельзя! Никак нельзя. Она читала (где – уже не вспомнить!), что для насильников, похитителей и прочих извращенцев страх – любимый деликатес. Для того и вся песня пишется. А вот если порвать шаблон и устроить супостатам когнитивный диссонанс – они могут и вовсе потерять интерес к жертве. Им трепет и ужас в глазах требуется, а не черт знает что, качающее права.
В общем, лучшая защита