Сказать им было нечего. Виктор, как всегда, был прав. Но справедливости ради надо было заметить, что их благородный друг, скорее всего, боялся не столько участкового и кар деканата, сколько своей родной бабушки Эмилии Павловны.
Все они знали, что Эмилия Павловна и Вера Петровна если не закадычные подруги, то приятельницы точно; уж конечно, Вера Петровна прекрасно знала, что никаких кузин у Виктора нет, просто посплетничать на чужой счет было ее второй натурой. Реальная же угроза состояла в том, что Вера Петровна, безусловно, догадается, чьих это рук дело, и тогда позвонит Эмилии Павловне в Москву и нажалуется, а это грозило всем выдворением с дачи.
Эмилия Павловна, настоящая владелица дачи и любимая бабушка Виктора, двадцать пять лет проработала в университете, где обучалась вся компания. Она имела степень доктора наук, непререкаемый авторитет в кругу знакомых и весьма неуживчивый характер. Десять лет с тех пор, как она вышла на пенсию, прожиты были ею в соответствии с раз и навсегда установленным распорядком: зимой она жила в своей московской квартире и раз в две недели наведывалась на дачу, чтобы присмотреть за домом и купить у своих приятельниц деревенского молока, яиц и прочего. В числе ее поставщиков состояла и Вера Петровна. Понятно, что ссориться с таким человеком, пусть даже и из-за горячо любимого внука, в планы Эмилии Павловны входить не могло.
На лето она, можно сказать, сдавала дачу в аренду внуку. В условия аренды входил уход за огородом и курами. Вручая внуку ключи от дома, Эмилия Павловна неизменно произносила: «И умоляю тебя, Витенька, – никаких эксцессов! Твои друзья, знаешь ли…» Она никогда не договаривала, что может такого знать о своих друзьях ее внук. Эта фраза повисала в воздухе. Видимо, старушка в глубине души подозревала, что, останься она на лето в деревне, неизбежное общение с однокашниками Виктора выведет ее из душевного равновесия.
Огород и куры – это была Витина синекура. Во всяком случае, так смотрела на это Эмилия Павловна. Со стороны можно было подумать, что Эмилия Павловна жертвует собственным отдыхом в угоду желаниям внука. Но Светлану ежедневный полив и прополка грядок, а также общение с глупыми птицами каждый раз убеждали в обратном. Кроме того, надо было носить воду из колодца и убирать в доме. За сезон им разрешалось съесть двух куриц. На овощи и клубнику ограничений не налагалось, но уж лучше бы, ей-богу, они были, поскольку старушка каждый год жаловалась Виктору, что с грядок осенью собирать нечего, – все, мол, до последней морковки съедали внуковы друзья. Это была обидная неправда, но компания по молодости лет на охи и ахи Витиной бабушки внимания не обращала.
– Вы, друзья, скоро превратитесь в настоящих каманчей, – продолжал распекать их Виктор. – У меня складывается впечатление, что еще неделя-другая такого отдыха, и мы начнем бегать по окрестностям с копьями в поисках диких кабанов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте