– Что?
– Мы все до одури их любим и все прощаем. Я умом то понимаю, что не за что прощать, но так хочется почувствовать, что ты кому – то дорог. Мы, как бракованные игрушки, нас взяли и выбросили на помойку. Все, храбрятся, строят из себя крутых и независимых, а в душе хотят, чтобы пришли родители, и на коленях вымаливали прощение за наши разрушенные судьбы.
– А, что с тобой случилось?
– У меня банальная история. Мама пила, без остановки рожала. Нужно было, что – то есть. Ходил по улицам, просил милостыню, по кладбищам собирал то, что приносили умершим родственникам.
– Ты не один ребенок в семье?
– Нет, нас шестеро. У меня шесть братьев. И все они раскиданы по разным детдомам. Но, знаешь, все равно, как трудно не было бы, самые счастливые дни были с мамой. И самый вкусный хлеб, пускай и подгнивший, был дома. Ты заметила, что никто из детдомовских не ест то, что готовят в столовой?
– Да.
– Это потому, что нам дома так никто не готовил. Хорошо если был хлеб, Доширак это вообще была роскошь. Посмотри, после довольно вкусного обеда, приготовленного по ГОСТу, никто не ест, а только прячут хлеб, как дети блокадного Ленинграда. А потом, в своих комнатах жуют, или едят сухие бич пакеты, даже не заваривая. Потому, что это вкус из детства. Мы так привыкли, так мы ближе к дому. Ты сразу видно, домашняя девочка. И мама тебя любила, заботилась.
Я расслышала в последней его фразе гневные нотки.
– Да, любила, заботилась. И я не понимаю, как вы можете любить таких родителей, которые предали, выкинули, променяли вас на водку.
– Может ты свою маму не любила? Может наша любовь к родителям белее совершенная, чем твоя. Нам не нужно было никаких доказательств, мы любим, просто так. Не за дорогой айфон, не за путевку в теплые края и даже не за новые шмотки. Это все нам дает детдом. А любим мы вовсе не заботливых нянечек и воспитателей, а пьяниц и моральных уродов, по сути, которые по недоразумению зовутся родителями.
– Я любила свою маму. Ты не можешь так говорить. Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить, но не нужно выплескивать всю свою злобу на весь мир на меня.
Я совсем не знаю этого парня. Он мне показался чистым, искренним, но на самом деле в нем легион демонов. Сейчас я их увидела.
– Прости, Бэмби. – он пришел в себя, расплылся в улыбке. На его щеках заиграли ямочки. – Я обидел тебя, я не хотел. Просто, когда, кто – то плохо говорит о моих родителях, я взрываюсь.
Я немного остываю, но все равно, мне кажется, что зря согласилась быть его девушкой. После одного дня знакомства! Верх идиотизма. Это при том, что я никогда не с кем не встречалась, хотя желающих было много. Раньше мне никто не нравился.
У дверей моей комнаты он целует меня, но в этот раз я чувствую, что далека от него, и его поцелуи меня не привлекают так, как раньше. Как говориться, ложки нашлись, а осадок остался.
Глава вторая
– Ты с Сережей мутишь? – Оля сидит на кровати, ноги и