– Скучно лежать молча!.. – сказал мой соночлежник.
– А говорить – холодно, – заметил я.
– А вы суньте ваш язык за пазуху, согреется!
– Спасибо за совет…
– Вместе, что ли, пойдём? Нам по дороге…
– Пойдёмте!
– Так познакомимся… я, например, дворянин Павел Игнатьев Промтов…
Отрекомендовался и я.
– Ну-с, так вот! Теперь спрошу: вы как попали на стезю сию? По слабости к водке, что ли?
– От скуки жизни…
– И это возможно… А вы знаете одно сенатское издание, именуемое: «Справки о судимости»?
– Знаю…
– Ваше имя там напечатано?
Я в то время ещё нигде не печатался, о чём и заявил ему.
– И я тоже не пропечатан…
– Но надеетесь?
– Всё в руце божией!
– А вы, кажется, весёлый человек?
– О чём горевать?!
– Не всякий скажет это, будучи в вашем положении, – усомнился я в искренности его слов.
– Положение – сырое и холодное, но ведь оно изменится с рассветом. Взойдёт солнце – ведь оно взойдёт? Тогда мы вылезем отсюда и будем пить чай, поедим, согреемся… Разве плохо?
– Хорошо! – согласился я.
– Ну вот видите! Всё дурное имеет свои хорошие стороны…
– Всё хорошее – свои дурные…
– Аминь! – тоном диакона возгласил Промтов.
Ей-богу, с ним весело! Я жалел, что не могу видеть его лица, которое, судя по богатству интонации голоса, должно было очень выразительно играть. Мы долго говорили с ним о пустяках, скрывая за ними обоюдное желание ближе узнать друг друга, и я внутренне восхищался той ловкостью, с которой он, умалчивая о себе, заставлял меня высказываться пред ним.
Пока мы беседовали, дождь перестал, тьма незаметно начала таять; уже на востоке загоралась нежным блеском розоватая полоса рассвета. С рассветом вместе явилась, и свежесть утра – приятная и бодрящая, когда она застаёт человека одетым в сухое и тёплое платье.
– Не найдём ли мы тут чего-нибудь для костра? – спросил Промтов.
Ползая по земле, мы поискали, но ничего не нашли. Тогда решили отодрать какую-то доску, не особенно крепко прибитую к своему месту. Отодрав, превратили её в щепы. Затем Промтов предложил попробовать, нельзя ли провертеть дыру в полу магазина, дабы достать зёрен ржи, – ибо, если рожь сварить в воде, – получается хорошая пища. Я протестовал, заявив, что это неудобно: мы выпустим из магазина несколько пудов ржи для того, чтоб взять её два-три фунта.
– А вам какое до этого дело? – спросил Промтов.
– Нужно, я слышал, иметь уважение к чужой собственности…
– Это, батенька, только тогда нужно, когда есть своя! И нужно только потому, что она для всякого другого – чужая…
Я замолчал, думая про себя, что этот человек должен быть крайним либералом в вопросе о собственности и что приятность знакомства с ним, наверное, имеет свои неудобства.
Явилось солнце, весёлое,