Не будучи искушенной кофеманкой, Лариса просто насыпала молотый кофе в кастрюльку, налила крутого кипятка, подержала на маленьком огне до первого пузырька, энергично размешала и, подождав, пока основная гуща осядет, через ситечко перелила жидкость в высокий узкий кофейник с неправдоподобно длинным и тонким носиком.
Книзу белый цилиндрик чуть расширялся и был украшен аскетическим меандром. К нему полагались такие же чашечки, слишком маленькие для мужских рук.
«С другой стороны, рюмки они как-то поднимают», – усмехнулась Лариса, ставя посуду на поднос.
Фарфор был легким и тонким, почти прозрачным, и в нем очень ясно чувствовалась готовность разлететься вдребезги от первого неосторожного движения. Лариса шла в столовую осторожными маленькими шажками, вцепившись в ручки подноса так, что побелели костяшки пальцев, и перевела дыхание, только когда поставила на стол драгоценную ношу.
– Спасибо, доченька, – воскликнул свекор, – присядь, выпей с нами.
Лариса покачала головой, растянув губы в плакатной улыбке. Выпив, хмурый и суровый свекор теплел и становился навязчиво-радушным. Мог обнять, расцеловать по-отечески вроде, но влажными губами. Умом она понимала, что ничего плохого в этом нет, но всякий раз ощущала неловкость, и становилось еще стыднее, что она не может это скрыть.
– Присядь, присядь! Давай, милая, уважь старика.
– Какой же вы старик, Иван Макарович! – Лариса быстро взглянула на мужа, надеясь, что он поможет ей выпутаться из неловкой ситуации, но Никита отвел глаза.
Выручил председатель горисполкома. Встав из-за стола, он зачем-то поцеловал Ларисе руку и, смеясь, заявил, что, когда в семье появляется автомобиль, жена должна учиться или водить, или пить с мужиками вместо мужа, но и то и другое надо делать постепенно.
Свекор протянул ей рюмку с, как он выразился, «гомеопатической дозой», Лариса чокнулась с мужчинами, проглотила несколько капель коньяку, в очередной раз удивилась, как вкус этого отвратительного пойла может приводить людей в экстаз, выслушала несколько слегка липких комплиментов, после чего ее отпустили.
Когда она вышла в коридор, мужчины возобновили прерванный разговор, и она вдруг услышала, как начальник отдела воскликнул: «Кто ж знал, что он окажется таким чудовищем!»
В животе взметнулась тяжелая горячая волна, как всякий раз, когда Лариса слышала о нем. Ноги обмякли, так что Ларисе пришлось опереться на комод и отдышаться.
Господи, неужели это не пройдет? Неужели только старость или смерть избавят ее от этого наваждения?
Ирина читала методичку по философии, а сама исподтишка наблюдала, как Кирилл жарит картошку.
– Узковата в плечах, – улыбнулась она.
– Что?
– Обычно говорят, что кухня узковата в бедрах. А тебе в плечах.
– Есть маленько. Кстати, я об этом и хотел…
Но тут вбежал Егорка:
– Кирилл,