а в рукаве, на всякий случай – пара убойных, крапленых черным карт. В этот раз ты не дашь себя победить. Не дашь испытать ту радость, нравственную сладость победы, то торжество души и духа, которые дарит чистый снимок легкого через пять лет после встречи с тобой, вот с такой точкой… Но подожди, не торопись… не хорохорься так уж беззаботно и уверенно – мы еще поборемся… я сыграю с тобой партию, которую суждено скорее всего проиграть, я сумею помучить тебя и потянуть время… Я посмотрел на сидящего передо мной улыбчивого человека лет за пятьдесят, пришедшего на прием с женой… дорогой костюм, ладный вид, зажиточность, карьера, самый расцвет заслуженного, заработанного нелегким трудом и бог еще знает чем праздника жизни, жить бы и жить, наконец использовать жизнь как должно, со вкусом, с размахом, которому наверняка завидуют многие… но вот – незадача… он еще не знает об этой «незадаче», маленькой и невзрачной точке, которая через пару минут переменит его жизнь, на его лице трудно прочитать даже какую-то тень обеспокоенности – он всего лишь проходит ежегодное, положенное в его возрасте обследование… его визит ко мне – проходная вещь, вечером наверняка куча дел и встреч, и месяца через три он наверняка планирует ехать отдохнуть заграницу… я осторожно всматриваюсь ему в глаза – он даже не подозревает, чем станет для него эта встреча со мной, что ждет его в ближайшие три месяца… он даже не знает, что судьба через две минуты явственно докажет ему – она распоряжается нами по своему, а не по нашему усмотрению… конечно, это еще не конец… лукавящая, маленькая точка смерти, будто и не смерть вовсе, страшнее всякого ножа или яда, убьет его, выживших в его случае менее пяти процентов, судьба не пощадила его, подарив самое страшное из зол, которые могли упасть на его голову в моем кабинете онколога-легочника. Да, я сделаю ему операцию. Учитывая характер опухоли, точка только кажется маленькой, на деле же – она огромна, ее размер – размер его жизни. Но она сидит в том участке легкого, который позволяет отнять много, сделать резекцию глубокую и широкую… он очень помучается после операции, может – даже станет инвалидом, с до конца дней нарушенной функцией легких… но это подарит ему еще года полтора-два, пока эта точка вернется множеством, множеством таких точек, больших и малых, по всему легкому, после – по всему телу, вторгнется в него что бы убить окончательно… потом – как пойдет, еще полгода, не более… не знаю, есть ли у него шансы встретиться со мной через отведенные судьбой для испытаний пять лет…. Полтора года, два года…. Я смотрю на безмятежное, чуть грубоватое от прожитой жизни, не скрывающее страстей лицо… нужны ли они ему, эти полтора года, и два, и пять, оценит ли он их, как проживет? Сумеет ли прожить так, как не жил наверное всю его жизнь – не разбазарив, а «начисто», раз и навсегда, оценив дар жизни? Навряд ли… прожитая им жизнь – нужна ли она была ему, понимал ли он, что вообще
