Кроме скрипучего, с побитой на углах обшивкой, дивана у дяди Левы имелся проигрыватель и запиленная пластинка. С ней были связаны какие-то воспоминания, которые он не мог вспомнить. Оставаясь один, он ставил ее и прибавлял звук. «Отыщи мне лунный камень, талисман моей любви…» – клянчил проигрыватель; дядя Лева сидел с закрытыми глазами, интерес к внешнему миру и даже к обожаемым старухам отходили на второй план: по забитым холестериновыми бляшками извилинам разгуливали образы Джины Лоллобриджиты, Софии Лорен и почему-то Рудольфа Нуриева. Может быть, он хотел быть подвижным и стройным, как этот «летучий татарин», а может… даже страшно представить, что может скрываться под этим «а может». Также ему виделись пальмы, море и гигантская яхта с алыми парусами. Дяде Леве, вообще, много чего виделось. Кажется, у него проявлялись первые симптомы маразма. «Подари мне лунный камень…» – продолжал канючить динамик, но лунные камни дяде Леве были ни к чему, у него своих хватало. Они находились везде: в почках, в поджелудочной железе и даже, по мнению дяди Левы, в одном из полушарий мозга. Появился он там после микроинсульта, произошедшего несколько лет назад. Дядя Лева требовал сделать томограмму, желая выявить месторасположение камня. На все увещевания врачей, что в голове камней быть не может, он раздраженно отмахивался, считая медиков сачками, мечтающими сократить годы его бесценной жизни.
Ближе к новогодним торжествам настроение дяди Левы испортилось окончательно. И на то имелись веские основания: члены его кружка или, вернее, кружки его члена мечтали отметить торжество в обществе своего кумира. Он даже подумывал уехать из города или снять номер в гостинице. Сами прикиньте: сколько ему пришлось бы выслушать гадостей! Ведь дядя Лева, как приличный человек, всем своим пассиям клялся в любви. Он допускал, что «снегурочки» первое время вели бы себя в рамках приличия, не буянили, не кидали косых взглядов, а мирно сидели у ёлочки и вязали ему носки. Но ведь это не могло продолжаться бесконечно! Много ли