На такой ноте и началось. На остановке около дома Дружбы, что рядом с магазином фирмы Восход по улице Фурманова. Тут-то и началось.
Волна внимания, которую каждый направляет на входящих и выходящих, перенеслась чуть дальше, чем положено, и вернулась откровенно подозрительным отголоском чьей-то мысли. Или точнее даже каким-то напряженным ощущением того, что кто-то уходит. Кто-то именно такой, кого отпускать не следует. Ну, ни в какие ворота.
Растолкав входящих, а потому не на шутку возмущенных граждан, Коля метнулся вдогонку этого, которого не знали даже в лицо. Беглая поверка мыслей людской массы, двигающейся как по ходу троллейбуса, так и в противоположные стороны, зацепок к действию не предоставила. Зато западное направления сразу принесло ключевое слово "динар…", выпущенное в эфир извилиной неизвестной принадлежности.
Остановить солидный поток машин, едущих в утренний час пик по улице Фурманова, дело сложное, а главное продолжительное во времени. Экстрасенсорные удары по загривкам водителей могут привести к совершенно обратным, непоправимым результатам. Коля ужом скользнул в лихо вертящий колесами лабиринт, на практике подтверждая высоту первого разряда по бегу с барьерами.
Одно время даже казалось, что дело закончится без внешних эксцессов. Но водитель автобуса номер 2 явно перебрал в скорости, и пришлось резко затормозить. Визг колодок разразился до того пронзительно и пугающе, что вывел из себя мотоциклиста Петрова. Тот вздрогнул, вильнул и угодил в зад почти остановившегося средства передвижения.
Паника, вызванная активным инерционным валом внутри салона, усилилась как в кино. Коля походя услышал женскую мысль – "а этому все одно, лишь бы за титьки кого по случаю хапануть", затем истошный крик – "пожар в кабине водителя", звон стекла и клекот панического мысли и столпотворения.
Ну все, – подумалось самому, – теперь надобно задержать, иначе с работы попрут. И времени на нерешительность точно не оставалось. Но впереди, за пятьдесят метров людских тел, кто-то упоенно припевал "динарчики, мои динарчики" в такт бодрому, пока беспечному шагу. И ноги сами задвигались с удвоенной быстротой, уже не мыслимой, а потому очень болезнетворной для окружающих.
Наконец, в пределах видимости оказалась вполне подозрительная безрукавка с разводами пота на спине. И где-то внутри подкатился ком ликования и радость победы, как вдруг траурно зазвенел призыв отчаливающего от остановки четвертого трамвая.
Спина резко дернулась вперед и левым боком. Спина засокращалась лопатками с пузырем воздуха между ними, затрепыхалась в ускоренном движении. Владелец ее побежал, а потому успел. А Коля оставался дальше, а потому ну ни как!
Двери злобно, словно гадюки зашипели, закрывая сезам перед самым разочарованным в мире носом. И ноги сами подкосились, и чуть не стали колесом. Но было в этом парне, по последующим