Девушка не была, злобной мегерой, и искренне верила в то, что они делают, принесет благо людям.
– Когда испытуемый начал проявлять агрессию? – спросила она, читая заметки одного из лаборантов. – Хм, очень интересно.
Девушка смотрела на экран и пыталась понять, почему, «бракованный» начал проявлять те качества, которые в нем хотела взрастить корпорация. Сейчас он был именно той машиной для убийств, которой и задумывался. И это обязательно нужно изучить.
– Профессор, нам нужно отправить помощь Картеру. Иначе эта тварь прикончит его, – обратился к ней все тот же щуплый в огромных очках лаборант.
И только девушка открыла рот, чтобы вызвать охрану с транквилизатором, в наблюдательном пункте раздался мужской грубый голос:
– Не сметь никого вызывать. Продолжать эксперимент.
Этот властный голос принадлежал профессору Малковичу. Безжалостному и беспринципному убл*дку. Так между собой его называл персонал. Милош Малкович, был заведующим основным корпусом лаборатории «ЗЕРО» уже десять лет. Этот корпус отличался от остальных тем, что эксперименты, проводимые здесь, отличались особой жестокостью, а люди – бессердечностью. В этом корпусе содержались экспериментальные образцы, имеющие отклонения в развитии и пары, участвующие в экспериментах по размножению. Пары были подобраны самые разнообразные, из самцов и самок, из пары самок, пары особей мужского пола, была даже пара человек – экспериментальный образец. Милош лично отслеживал все результаты. Вот и сейчас он заинтересовался тем, что один из экспериментов начал активироваться. И его удивлению не было предела, когда он узнал, что этим активировавшимся стал «бракованный».
– Но эта тварь свернет шею технику, – возразил, кто-то из группы.
– Потери во имя науки буду оправданы. Заблокировать двери и продолжить наблюдение, – таким образом, участь техника была решена.
Двери с громким щелчком заперлись, и техник завопил, отползая дальше от меня. Его голос раздражал все сильнее. Ярость просто бурлила во мне, и хотелось только одного: свернуть ему шею и не слышать больше раздражающего голоса. Присев на четвереньки, я поймал глазами, человеческий затравленный взгляд. Оскалившись, я рассмеялся, но звук был больше похож на булькающее рычание. Нервы человека сдали