Несвоевременный человек. Книга вторая. Вера. Игорь Сотников

кувшин с живительной влагой и Герофил, опоенный Аристофаном, даже не замечает, как у того трясутся руки и он половину целебной жидкости в виде вина, льёт мимо предоставленной ему чаши для лечебной жидкости. А затем, после нескольких подходов к этой чаше, он уже за собой всё того же не замечает, и ещё того, как и когда это он оказался на месте Аристофана, где теперь уже сам пытается разогнать в нём его хандру, которая в отличие от его хандры была куда как цепче, и она склонила Аристофана к тому, что он повалился на пол и не мог, ни бэ, ни мэ, сказать. Хотя ещё пять минут назад порывался сорвать с себя одежду своей скромности и сделать камин-аут – рассказать всем, что он не уважаемый всеми гражданин свободного на волеизъявления государства, а самый последний сатир, который жизни своей не представляет без этих своих сатирических пьес. А вот при чём здесь пьесы и склонность Аристофана ко вне сценическому поведению сатира, то этого Герофил так и не уразумел. А когда утром он себя на половину уразумел и при этом в состоянии крайне не близком от своего разумения, то ему сил хватило лишь на два слова: Воды и лекаря, падлы, ко мне (последние слова относятся не к свободным гражданам Эллады, и значит, не учитываются).

      Так что когда перед добропорядочным, когда он не склонен прибегать к дарам Диониса, гражданином Герофилом, предстал выловленный на рынке представлявшийся себя лекарем от всех болезней, а от хандры, тьфу, за раз излечу, лекарь Аксплепиад, то Герофил уже горьким и крайне болезненным для его головы опытом наученный, не сразу в петлю доверия полез, а для должного понимания лекарем того, что от него требуется и что с ним тут шутки не будут шутить, призвав в наблюдатели самого верного своего раба Мавра (свободные граждане, так уж повелось, не могут чувствовать себя свободными, если кто-то рядом с ними не испытывает несвободу – а так он посмотрел на тяготы несвобод чуждых ему людей и тут же начинает переполняться свободными чувствами и гневными волеизъявлениями в сторону чужих несвобод), с огромным ножом на поясе для убедительности его незамедлительности действий, обратился к нему с этим первостепенной важности для обоих вопросом.

      Ну а Акслепиад при виде такого обстоятельного подхода к своему здоровью со стороны своего нового клиента, сразу же понял, что тут нужен особый подход, и простыми отсылками к простым историям болезней не обойдёшься. И только попробуй только сослаться на лёгкость бытия рыболова из Пелопоннеса, у которого и имени нет, после того, как он ему оказал лекарскую помощь, то тебя тут же, за раз уличат в оскорблении чувств свободного гражданина – меня(!) сравнить с рыболовом! – Нет, тут нужно что-то обязательно мифическое придумать, а иначе кто ему поверит. А как не поверят, то тут-то Мавр и сделает своё дело. Ну а чем всякий миф характеризуется, всё верно, своей несопоставимостью с реальностью, и чем больше далеки от реальности озвученные в мифах факты, то тем миф ближе к реальности. Вот такая сама в себе исходность, идиома, получается.

      – Я, свободный гражд