– Равнхов и Маннфалла стучат по щитам. Но они всегда это делали, – сказал Ример, зная, что в его ответе больше уверенности, чем в нём самом.
– Стучат по щитам?
– От этого никто не умрёт, Торральд.
– Никто из вас, возможно, – Торральд откинулся на спинку стула. Пропасть между ними разверзлась вновь. Ример поднялся. Он бы многое отдал за возможность остаться здесь навсегда, болтать о всякой всячине, проснуться завтра утром и, возможно, пойти ремонтировать повреждённые огнём брёвна на крыше вместе с сидевшим перед ним мужчиной. Но этот мир тоже не принадлежал Римеру.
Торральд невесело улыбнулся.
– Спасибо, что оказался там, Ример. Спасибо за Хирку.
– Она всегда оказывалась там, где была нужна мне, – ответил Ример.
Глаза Торральда расширились и выдали охватившие его удивление и подозрение. Он всегда был замкнутым и держал Хирку при себе, как сокровище. Он не знал, сколько времени Ример с Хиркой проводили вместе, а может, это должно остаться тайной. Но больше это не имело никакого значения. Всё закончилось.
Ример вышел и закрыл за собой дверь. Ноги принесли его на край горного уступа. Он стоял и смотрел на погружённую во тьму деревню Эльверуа. За последние три года он научился жить, ощущая тленность бытия. Таково первое послание Всевидящего. Ничто не завершено полностью. И ничто не длится вечно. И всё же он испытывал горе от того, что ему придётся оставить всё это. Он покидал не только Совет, не только семьи Маннфаллы и не только Илюме.
На крыше лачуги закричал ворон. Его крик был похож на смех старого мудреца. «Что-я-говорил? Что-я-говорил?» Кто знает, о чём кричит ворон? – гласила старая поговорка из Блоссы. Это второй ворон, которого он встречает за ночь. Ример снова сделал знак Всевидящего. После жизни под Его крылами Ример так и не научился толковать крики воронов. Если бы умел, то, возможно, ворон дал бы ему совет. Завтра ему предстоит встреча лицом к лицу с Илюме Ан-Эльдерин, с матерью его матери, с одной из самых могущественных женщин мира.
Он сделал глубокий вдох, перешагнул через срубленную берёзу и направился в долину.
Драка
Хирка проснулась от воплей чаек на берегу моря. Она подошла к окну и открыла ставни. Было рано. Далеко внизу, на пристани, рыбаки уже сошли на берег. Они разделывали свой улов в окружении жадных птиц, которые кружили над их головами. Рыба билась в лоханях, не находя выхода. Море вдали покрывалось белой дымкой. Только пара облаков с серебристой каймой выдавала местоположение солнца.
От ветра кожа на её руках покрылась мурашками. В Глиммеросене в окна вставлены цветные стёкла. У Хирки же была просто дыра в стене, а это намного лучше. Так можно сделать вдох и по запаху понять, каким будет день. И видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Сквозь стекло всё видится искажённым, как во сне. Сегодня ночью ей приснился сон о том, как она плывёт по лесу. О воронах. Сон о… Римере?
Действительность настигла её, как тухлая рыба.