Красный знал, что его действия оправданы. Теперь ребенок, застрявший в двух временах, будет проживать свою жизнь в стабильном, если можно так сказать, состоянии. Один день – одна судьба. Второй день – другая. И никто не заметит его скитаний во времени. Даже он сам не сможет понять, каким образом это происходит. Йохан вспомнил, как путешественник из 26-го века рассказывал о причинах появления таких детей. Он знал, почему на пустынной аномальной улице появился одинокий новорожденный без матери. Но ответ был настолько пугающим, что Красный не решился поделиться данными сведениями даже с братом.
Йохан снял красный верх от комбинезона и поспешно завернул в него младенца. Теперь ребенка можно касаться.
– Тише, тише, малыш. – Йохан улыбался и качал на руках аномалию.
Джер скривил лицо:
– Не могу поверить, что я позволил тебе это сделать.
– А я даже не сомневался, – сказал брат, – что ты меня послушаешь и не станешь убивать ребенка.
Джер поднял доселе лежащую на полу светящуюся коробочку и направил на дитя. Тут же перед ним возник экран с зашифрованными надписями, понять которые мог только он сам:
– Ты что-то сделал не так. – Напряженно листал надписи Черный. – Этот ребенок все еще регистрируется как аномалия.
– Твой куб лжет. – Йохан направился к выходу.
Он лукавил. Ребенок все еще был ошибкой вселенной. Но, признав это, мужчина обрек бы младенца на немедленную смерть от рук Джера.
– Мой куб никогда не ошибается. Оставь его здесь.
– Нет. – Отрезал Красный. – Я разберусь, откуда он здесь взялся и с какой эпохой связан.
– Ты ходишь по краю. – Старший поспешно нагонял брата. – Мы должны устранять аномалии, а не обеспечивать им долгую и счастливую жизнь.
Йохан остановился и пристально посмотрел на черного корректировщика:
– Джер. – Сказал он твердо. – Это не аномалия. Это ребенок.
С этими словами он отвернулся и усерднее прижал ребенка к груди. Он все еще неосознанно закрывал его своим телом и убеждал себя мысленно, что Джер не станет стрелять.
Йохан удалялся прочь поспешным шагом. Джер остался стоять на месте. Он смотрел вслед брату и сквозь заснеженный туман до упора провожал его холодный силуэт. Черный не хотел участвовать в преступлении. Он отказывался принимать решение брата и корил себя за бездействие. Джер предался меланхоличной философии: так же, как вселенная разделила судьбу этого ребенка на две жизни, так эта аномалия пробила брешь в крепких отношениях братьев, которые раньше никогда друг в друге не сомневались.
Джер не сможет простить Йохана за его сердобольную ошибку.
Над заброшенным маленьким миром нависла неприступная тишина, которую всего лишь на мгновение