У крыльца один из гвардейцев делает знак остановиться, осторожно заходит внутрь и, видимо, осматривает помещение. Когда он появляется и кивает, мы двигаемся дальше. Шаньи вертит беленькой головой, открыв от удивления рот. В детской темно – все окна зашторены. Я делаю движение, чтобы включить свет, но Кристо перехватывает мою руку. Мы с Госькой и маленьким принцем оказываемся зажаты гвардейцами в один из углов комнаты. Нам говорят сесть на корточки. Садимся.
Тишина натянута, как крыша у цыганской палатки. Я выдерживаю не более десяти минут.
– Кристо, что происходит?
– Все разговоры потом, – глядя в сторону, отвечает муж. Я вскакиваю на ноги:
– Вот и нет. Господин гвардии капитан, я приказываю вам объяснить ситуацию и отчитаться в своих действиях!
– Есть, госпожа гвардии голова, – Кристо с неудовольствием косится на «волков». – В данный момент отрядом гвардии рядовых и сержантов под моим руководством по вашему приказанию проводятся учения по действиям императорской гвардии в случае одной из гипотетических ситуаций, угрожающих опасностью для жизни или здоровья сына Его Императорского Величества.
Теперь я припоминаю, что по приезде во дворец ко мне кинулся мой секретарь, господин Балог: «Ах, госпожа гвардии голова, раз уж вы оказались сегодня здесь…» Я подписала протянутое им не глядя. Как всё, присылаемое Тотом.
– Отлично. Выполняйте согласно инструкции, – бурчу я, садясь обратно рядом с Госькой.
– Ты бы хоть предупредила, – шёпотом упрекает она.
– Весь смысл, знаешь ли, в неожиданности происходящего, – огрызаюсь я, чувствуя, как щёки горят от унижения.
За окном раздаются выстрелы. Госька поспешно закрывает Шаньи ушки, но он уже успел испугаться и хнычет.
– Это игра, маленький, это игра, дяди играют, – повторяет Госька, испепеляя меня взглядом. Она забыла убрать руки мальчика, так что утешений он не слышит.
Мы сидим почти четыре часа. Малыш капризничает от духоты; у меня в животе бурчит, и я с сожалением вспоминаю об оставленном под яблоней маленьком столике под белой скатёркой, с высоким медным кофейником и россыпью сластей на чеканном подносе. Его легко мог бы унести и один «волк». Кристо переговаривается с кем-то по рации. Время от времени снова слышна пальба.
Когда толпа гвардейцев наконец покидает детское крыло, оказывается, что маленького князя Галицкого пора укладывать спать. Госька так рассержена, что не поворачивает головы, когда я прощаюсь; встрёпанные, стриженые чёрные волосы нависают на её щёки, скрывая от меня лицо.
– Ты нашла способ нескучно провести субботу, – бормочет Кристо, пока мы идём на выход. – Будь уверена, весь цыганский Будапешт будет обсуждать сегодня нашу с тобой ссору.
– Ссору?
– Я сижу с ребятами в кофейне и смотрю футбол, как вдруг, откуда ни возьмись, получаю приказ провести экстренный сбор и учения. За твоей подписью. В субботу. Будь уверена, все решат, что ты за что-то