Эрик бросил на брата говорящий взгляд, но промолчал, не видя смысла сейчас произносить что-либо. Описание страшной трагедии, постигшей семью де Нормонд и принадлежащий им замок, вышло у Романа столь несерьезным и даже забавным, что злиться на него сейчас совершенно не представлялось возможным. Тем более, что впереди их ждала другая, полная трагизма история…
– Ну, что ж… – Влад задумчиво куснул себя за нижнюю губу и, расправив плечи, постарался сосредоточиться, – Начну, пожалуй, с того вопроса, что, безусловно, волнует вас больше всего – человек я или нет. Впрочем… Начать-то я с него начну, но ответить на него мне будет крайне затруднительно – ответа я не знаю и сам. Однако, предвосхищая ваши подозрения, скажу сразу – нет, я не Дракула. И даже не имею к нему ни малейшего отношения, хотя Альберт и считает по-другому. Но, копаясь в свое время в архивах, я не нашел ни единого подтверждения его словам. В общем… – Цепеш вздохнул и, очень явно стараясь придать своей немного хаотичной речи более упорядоченный вид, закрыл глаза, продолжая, – Все это началось еще в то время, когда произошла трагедия, омрачившая и изменившая вашу жизнь. Впрочем, тогда я узнал об этом из газет, мимолетно ужаснулся и забыл… Тогда мы с сестрой жили в Париже, на улице Клюни. История моего знакомства с сестрой тоже довольно забавна – я не знал ее до определенного возраста, в Париж переехал потому лишь, что надеялся добиться признания. Что ж, я потерпел разочарование в качестве жестокого урока жизни…
…Молодой художник, из всех возможных средств к существованию имеющий разве что свои картины, не находящие отклика в сердцах зрителей, а равно и потенциальных покупателей, прибыл в Париж из Румынии, будучи еще довольно юным и, вместе с тем, не менее наивным. Когда-то давно до него долетали слухи о родне, проживающей в городе, и он вознамерился разыскать ее. Из всех родственников, о каких он слышал, найти ему удалось только сестру, да и та вела себя столь странно, а порою даже и безобразно, что Влад, будучи старше ее на несколько лет, да к тому же и небезосновательно причисляющий себя к людям, развитым эстетически, решил взять опеку над неразумной девицей и постараться воспитать в ней благородство.
К его вящему изумлению, сестра отнюдь не возражала против такого расклада и, с покорностью, достойной почти восхищения при учете поведения ее в другое время, согласилась предоставить брату в полное владение дом, где обитала, и слушаться его во всем.
– Тогда я даже не задумывался, – рассказывал Цепеш удивленным внезапно открывшимся его талантом слушателям, – Мне и в голову не приходило спросить ее, на какие средства она живет. Кто платит за дом, по какой причине… Об этом я узнал уже позже.
Я продолжал рисовать, Париж оказался ко мне более благосклонен, чем родной городишко, – некоторые мои картины даже имели успех и, как следствие, спрос. Но нельзя сказать, чтобы финансовое положение было очень уж стабильным – славы я так