Если взрослый поддержит детское любопытство и поможет ребенку научиться взаимодействовать, это закрепит паттерн любопытства. Если же взрослому «некогда» и «не до того», он попытается остановить потенциально опасное взаимодействие, вербально или невербально. Т.е. подменив объективно наступающие последствия собственным психическим или физическим насилием. (Зафиксируем две промежуточные точки – страх психического или физического насилия.) Т.е., запугав или наказав ребенка. Зачастую – превентивно, еще до фактического взаимодействия, до возникновения опасности. При этом, фигура матери чаще прибегает к вербальному психическому насилию, а фигура отца – к невербальному физическому.
Постепенно у ребенка формируется привычка бояться – но не реальной опасности, а фигуры родителя, которая стоит между ним и реальным миром. Эта привычка бояться образует фоновый процесс, когда ум, прежде чем оценить реальную ситуацию, сперва оценивает родительскую реакцию на эту ситуацию. Формируется перманентный фон сознания, вечно бдящий внутренний цензор, основная функция которого – поддерживать нужный уровень внутренней тревожности и страха.
Поскольку нервная система может эффективно развиваться только в состоянии покоя (хотя направление развития задается стрессом), постоянный фон тревожности тормозит развития сознания, делая его, в конечном итоге, неполноценным. Зафиксируем этот момент, тоже.
Таким образом, именно поведение родителя определяет, куда качнется маятник, и станет ли быстротечный испуг в сочетании с любопытством хронической тревожностью, или любознательностью и смелостью.
Именно скопированный с родителей внутренний цензор оценивает потенциальную опасность ситуации прежде реального опыта взаимодействия, и оценивает достаточно произвольно. Общение ребенка с миром происходит, в большинстве случаев, через призму родителей. Превращение краткосрочного испуга в хроническую тревожность – это вклад родителей. Внезапно оказывается, что страх как фоновый процесс сознания, или хроническая тревожность, существует только в области человеческих коммуникаций, если точнее – в области коммуникаций родитель-ребенок. Тревожность лежит в основе отношений родитель-ребенок; нигде за пределами этих отношений ее не существует. Фактически, хронический страх и тревожность – это отражение страха перед фигурами матери и отца.
Отец и мать обладают разными навыками и системами ценностей, а значит, общение ребенка с ними строится по-разному. В разных типах общения страхи немного различаются, например, страх брошенности и физического насилия чаще рождается в отношениях с отцом, а страх отвержения и вербального насилия – в отношениях с матерью. Но общая закономерность остается.
Кроме того, поскольку мать обычно проводит с ребенком больше времени, чем отец, именно образ матери соответствует страху как фоновому состоянию: тревожность будто «размазана тонким слоем», и редко