Наконец он принимает какое-то решение и сообщает
– Он с тобой хочет встретиться и просил меня организовать вашу встречу.
– Я тоже этого хочу, – признаюсь. – Могу я вам задавать вопросы? – интересуюсь, глядя исподлобья и отметив его реакцию на мой первый вопрос.
– Конечно, – удивляется, – что тебя интересует?
– Это вы приезжали в наш город? – спрашиваю, внимательно глядя на собеседника.
Ксенофонтов чуть заметно смутился, вильнув взглядом и дернув краем рта.
– Должны же мы были понять, с кем имеем дело? Кто настолько оказался информирован о преступнике и откуда? – оправдывается. – Было мнение тебя поощрить за помощь, однако вижу, что ты не хочешь быть откровенным, – упрекает и смотрит испытующе.
Разговор начал меня утомлять. «Не пора ли откланиваться?» – возникает мысль.
– Петр Петрович. Вы доверенное лицо Григория Васильевича, раз знаете о письме, маньяке и ездили по его поручению на мою родину? Работаете вместе в Обкоме? – пытаюсь понять роль Ксенофонтова.
– Доверенное лицо? – переспрашивает, – пожалуй, – соглашается и кивает с улыбкой. – Мы хорошие знакомые еще с войны, а работаю я на заводе, – информирует.
– Вы меня упрекаете в скрытности, а сами…? – обличаю. – Мне сообщили, что вы из органов.
– Однако! – удивляется. – Кто сообщил? – спрашивает вкрадчиво, наклоняясь вперед.
– У меня много знакомых, – отвечаю уклончиво.
– Догадываюсь. От твоего блатного окружения? – пытается угадать и ждет подтверждения от меня.
– В моем окружении такие же люди, как и везде. Даже может более простые и честные, чем здесь, – отвечаю грубовато.
Меня почему-то задело такое пренебрежение к моим друзьям и знакомым.
– Жил бы я среди цветов, то пах цветами, но жить в грязи и не испачкаться…? – философствую. – Поощрение мне не нужно. Организуйте нашу встречу с Григорием Васильевичем, а после встречи с ним я уеду, и буду жить, как жил спокойно у себя в городе. Там грязнее, но чище, чем здесь, – сообщаю раздраженно.
– Извини, если тебя обидел, – отвечает спокойно, будто, не заметив моего раздражения. – Я не предусмотрел того, что в маленьком городе трудно что-то утаить. Все про всех там знают, – оправдывается. – Вот и я узнал, что ты с ребятами собираешь и торгуешь иконами. Тут до статьи недалеко, – угрожает.
– Ребята, да, занимались, – признаю, – но после того, как наша милиция стала таскать на допросы подростков из поселка по краже, то эта деятельность прекращена, насколько знаю, – сообщаю спокойно. – А я вообще к этому делу не имею отношения, да и некогда этим заниматься, – решительно отметаю подозрения.
– Откуда же все эти вещи на тебе? Импортные, недешевые, – пытается уличить. – Наверное, долю имеешь с икон?
– Вы знаете наверняка, что я пишу песни, – испытующе смотрю на оперативника.
Дожидаюсь кивка и признаюсь:
– Несколько песен я продал профессиональным исполнителям.
– Неофициально, –