– И в Киеве проституток свозят в Кирилловскую, как и психбольных, – напомнила сама себе Чуб. – Почему?
– Ты ошибаешься, Лиза, – внезапно подала голос молодая спутница суфражистки, – я уверена, Джек боролся с проституцией! Он желал привлечь внимание к женским проблемам… Ведь сколько несчастных падших женщин умирало на улице, сколькие были убиты?.. – казалось, что даже фонарики на рукавах ее белой блузы пузырятся не просто так, а от возмущения. – И кого это волновало, пока не появился Джек? Кто он, этот Джек, если не иллюстрация нашего бездушного общества, которое потрошит каждого как рыб, забирая здоровье, жизнь и даже наши кишки…
– Я требую прекратить здесь политический митинг! – не выдержав, закричал басом солидный мужчина в костюме-тройке, уловив в речах девушки знакомую революционную крамолу. – Вы не в цирке…
– А где? – вопросительно присвистнула Чуб.
– Вы все – потрошители, все современные медики! – старшая суфражистка проколола воздух своим зонтиком так энергично, точно в руках у нее была шпага, а все присутствующие уже были вызваны ею на дуэль. – Все, кто убежден, что быть женщиной и любить, и не чуждаться тела – болезнь. Все, кто считает, что каждая из нас больна уже потому, что она – женщина. И я, и вы, и она, – ее зонт указал на Кылыну…
И тут случилось немыслимое.
Женщина в костюме collant вскочила, ее тело затряслось в истерическом припадке, длинная черная вуаль затанцевала, как черный водопад.
Кылына быстро подняла кверху руки с согнутыми крючковатыми пальцами, точно намеревалась сдаться в плен, и резко откинулась назад – запрокинув голову и продолжая трястись, изогнулась в «мостик» так низко, что перо на ее шляпе коснулось пола.
– Arcus hystericus, – в ужасе произнес профессор Сикорский, не отводя взгляда от трясущейся, и перевел машинально: – Истерическая дуга… Тоническая судорога… У несчастной истерический припадок!
Кылына заорала… А Даша вспомнила, что уже видела подобное когда-то давно, в тот страшный час, когда Киевица Кылына билась в страшных адских муках, не желая передавать им Троим свою силу…
Ведьма Кылына умирала?
Ее тело тряслось все сильней, руки и ноги выворачивала ужасная судорога. Не выдержав, буфетчик Бобо, хромая,