Социальная стабильность: от психологии до политики. Александр Донцов

угроз для выживания, а стабильность – способность компенсировать такие угрозы в случае их возникновения за счет внутренних адаптационных возможностей системы. Третий вариант трактовки соотношения стабильности и безопасности исходит из того, что стабильность – это равномерно отклоняющийся тип движения, средней линией которого можно считать отсутствие угрозы выживанию системы, с которым и отождествляется безопасность. Если обратиться к различным интерпретациям стабильности (от К. Дойтча и Дж. Д. Сингера до К. Уольтца), необходимо отметить, что все они тяготеют к «прикладному» видению стабильности – к ее пониманию как условия безопасности.

      В той мере, в какой цель безопасности – выживание системы, она сближается со стабильностью, воплощающей наиболее оптимальный для обеспечения этой выживаемости тип движения. Допустимо полагать, что смысл безопасности состоит в обеспечении стабильности. С оговорками можно сформулировать и обратное: стабильность представляет собой вид саморегулирующегося (самокомпенсирующегося) движения, оптимального с точки зрения выживания системы. Значит, безопасность системы может считаться если не целью, то полюсом тяготения стабильности[35].

      Изучение стабильности в координатах безопасности развивалось в русле историко-дипломатического подхода к стабильности, в рамках которого основное внимание уделялось государству как субъекту стабильности социального пространства. В XIX веке и первой половине XX века со стабильностью связывалось представление об идеальной системе международных отношений, в которой основной целью считалось сохранение статус-кво, а главным условием ее реализации – сохранение силового равновесия.

      Понятие стабильности в контексте историко-дипломатического подхода реализуется в терминах «баланса сил» и «силового равновесия». «Balance of power» (в переводе на русский язык «равновесие силы», или «силовое равновесие») было одним из ключевых понятий дипломатии Клемента Меттерниха, а в определенный период и Отто фон Бисмарка. Г. Киссинджер в своих поздних работах проводит грань между понятиями «balance of power» (силовое равновесие) и «balance of forces» (что буквально соответствует русскому «баланс сил», «соотношение сил»). Он применяет первое к истории до 1918 года, а второе – например, к нынешней ситуации неустоявшихся соотношений влияния между Германией и ее европейскими соседями[36]. В таком же смысле пользуется термином «balance of forces» Пол Кеннеди, один из наиболее ярких современных исследователей международных отношений. Аналогичная трактовка в работе о теории «циклов силы» и понятиях абсолютной и относительной мощи великих держав принадлежит политологу Чарльзу Дорану[37].

      Современный американский специалист в области военно-исторических и политических исследований Марк Трахтенберг подчеркивает, что сращивание значений «стабильность» и «безопасность» было инициировано появлением военно-политической доктрины «стратегической стабильности»[38] (известная также