В конце концов подобные страсти достигли точки кипения, и однажды утром толпа атаковала здание. Усилия полиции остановить людей носили формальный характер, возможно, еще и потому, что считалось неудобным противодействовать рвению патриотов, пусть и излишнему, или потому, что сами полицейские чувствовали нечто подобное. Смутьяны ворвались внутрь здания, обшарили каждый угол, поломали мебель, разорвали занавеси и, наконец, взобрались на крышу, и оттуда обе обнаженные статуи были низвергнуты вниз, на мостовую, под пение и улюлюканье. А внизу другая часть наэлектризованной толпы подхватила их, протащила на расстояние двух кварталов и сбросила в ближайший канал.
На следующий день проходя по месту бесчинств, я остановился, чтобы понаблюдать за тем, как водолазы с помощью пожарных, снабженных крюками и лестницами, пытались выловить статуи из воды. На улицах теснились возбужденные, торжествующие массы людей. Каждый раз, когда каменная голова показывалась над водной поверхностью, толпа оттесняла пожарных, и статуя вновь уходила под воду.
Подобные сцены насилия были исключением. Во многих случаях стихийные выражения гнева проявлялись более цивилизованной формой, хотя и столь же бессмысленной. Распространялись бесчисленные шпионские истории о таинственных иностранцах, подземных телефонах, глубоко закопанных боезарядах для подрыва железнодорожных станций. Вполне благонамеренные русские граждане с иностранными фамилиями подвергались преследованиям и публичным оскорблениям. Актеры, игравшие в водевилях, размахивали национальными флагами, стремясь сорвать аплодисменты, которых не могли добиться собственным талантом. Хуже того, на оперной сцене исполняли национальный гимн.
Вскоре после объявления войны публика, присутствовавшая на премьере в Императорском оперном театре, потребовала исполнения гимна. Дирижер любезно согласился. Люди благоговейно слушали удовлетворяющую их патриотические чувства музыку. Затем и во время первого антракта каждого представления с галереи неслись мольбы: – Ги-и-мн! Ги-и-мн!
Оркестранты нехотя брались за свои инструменты, мужчины и женщины со скучающим выражением лиц поднимались с мест, а военные вытягивались по стойке «смирно». С течением войны и увеличением числа союзников России зазвучали российский, сербский, французский, бельгийский, британский, черногорский, японский, итальянский, португальский, румынский и греческий гимны; их исполнение занимало все больше и больше времени; процедура становилась утомительной и производила на людей удручающее впечатление. Тем не менее всегда находились люди, считавшие пропуск хотя бы одного из гимнов возмутительным нарушением ритуала, и все это продолжалось снова и снова.
Ура-патриотизм нарастал крещендо; но в первые месяцы войны эти настроения не возобладали настолько, чтобы заслонить реальные проблемы или повредить здоровому моральному состоянию общества.
Глава